Доступная среда пока недоступна

Привычный городской маршрут человеку в инвалидной коляске осилить непросто. Помимо физических препятствий на его пути постоянно возникают барьеры людского восприятия. И если преодолеть высокие поребрики можно, попросив кого-то о помощи, то бороться с менталитетом людей, воспитанных в стране, где инвалидов как бы не существовало, зачастую приходится в одиночку.    

Если бы чиновники были инвалидами

В 2013-2015 годах на развитие доступной для инвалидов среды в Петербурге потратят почти 11 млрд рублей городского бюджета. Сейчас социальные объекты Петербурга, если верить отчетам чиновников, доступны для людей с ограниченными возможностями на 30%, в то время как средний показатель по России составляет 16,8%. Власти города этим очень гордятся и обещают уже к 2016 году создать условия беспрепятственного доступа инвалидам повсеместно.

А инвалиды говорят, что это все замечательно, жаль только, что без ума делается. Руководитель движения «Петербург равных возможностей» Ирина Иванова продемонстрировала OK-inform, что такое безбарьерность по-питерски.  

Своим примером Ирина ежедневно доказывает, что люди с ограниченными возможностями могут все то же самое, что и абсолютно здоровые люди.

Ирина Иванова 19 лет в инвалидной коляске. Ноги парализовало в 24 года, после автокатастрофы. Лет десять женщина сидела в четырех стенах, пытаясь привыкнуть к новой себе. Но в один прекрасный день решила, что хватит затворничества. Раз Бог оставил ей жизнь, значит, нужно жить полноценно. И своим примером Ирина ежедневно доказывает, что люди с ограниченными возможностями могут все то же самое, что и абсолютно здоровые люди. Им всего лишь нужны особые условия.

- В годы советской власти инвалидов в стране не было, как и секса, а сейчас, слава Богу, нас увидели, но увидеть мало, надо понять, - говорит героиня OK-inform. - Сегодня в Петербурге около 12 тысяч колясочников, включая детей. Чиновники говорят об их интеграции в городскую среду, но дальше слов дело пока не заходит, потому что этого самого понимания нет, а все, что делается, делается для отчетности, а не для людей с ограниченными возможностями. Вот если бы чиновники сами ездили по городу в инвалидных колясках, то за пару лет Петербург бы стал доступным для всех. А так им удобнее, чтобы мы сидели по домам. Потому что они, будучи воспитанными в СССР, не знают, как с нами общаться, мы для них - инопланетяне.

Ирина сидеть дома больше не хочет. Она живет по принципу: «Либо ты смиряешься со всем, либо решаешь проблемы». Решать проблемы она начала со своего дома. 

Лестница - главный враг

Вот если бы чиновники сами ездили по городу в инвалидных колясках, то за пару лет Петербург бы стал доступным для всех.

Согласно Конституции, каждый россиянин имеет право свободно передвигаться. Но людям с нарушениями опорно-двигательного аппарата это право приходится отстаивать буквально на каждом шагу. Так, чтобы выйти из своей квартиры, колясочнику нужны пандусы в подъезде, потому что лестницы - это главное препятствие на его пути. Но чтобы пандусы установили, порой годами надо писать письма и обрывать телефоны. И это несмотря на то, что законом «О социальной защите инвалидов в РФ» предусмотрена ответственность для юридических и должностных лиц за уклонение от исполнения требований по обеспечению доступной для инвалидов среды.

- Пандусами должна заниматься обслуживающая дом организация, - объясняет Ирина Иванова. - Но одного волеизъявления инвалида на их установку у нас почему-то недостаточно. Надо провести общее собрание жильцов дома и получить согласие 2/3 соседей на оборудование подъезда устройствами доступности. Если это удастся сделать, то установку пандуса внесут в адресную программу капремонта многоквартирных домов, которую утверждает администрация района. То есть свободу инвалида ставят в зависимость от мнения окружающих и расторопности чиновников.

Свободу инвалида ставят в зависимость от мнения окружающих.

Победить такое отношение можно только при условии выполнения российских законов, а также привлечения к реальной ответственности лиц, их нарушающих.

Рельсовые пандусы - для проформы

Ирина живет на 14-м этаже, пользуется обычным лифтом. Она специально подбирала коляску под его ширину, потому что грузовой лифт не вызвать сверху. Из подъезда на улицу она спускается по аппарели - металлическому мостику через ступени. Говорит, что это устройство гораздо удобнее, чем рельсовые пандусы, которые, к сожалению, чаще всего ставят в Петербурге.

- По этим швеллерам подниматься-спускаться невозможно, - говорит она. - Ширина колес у инвалидных колясок разная, причем передние обычно расположены ближе друг к другу, чем задние. А рельсы кидают на глаз, для проформы, авось, кому-то и подойдут. И углы наклона большинства лестниц слишком резкие, так что даже если колеса встанут в швеллеры, то самому все равно по ним не взобраться, коляска опрокинется.

И чтобы не быть голословной, Ирина ведет нас к ближайшему от ее дома отделению почты на Наставников, 31. По дороге она рассказывает, что в своем районе знает каждый поребрик, каждую яму, каждый уклон. 

- Где могу, спускаюсь с тротуаров сама, - говорит она. - Но часто машины загораживают низкие спуски, приходится просить прохожих помочь съехать или заехать на тротуар или ехать в объезд. Была бы коляска с автоматическим ходом, не жаловалась бы, а так руки сильно устают крутить лишние метры, а руки в моем положении нужно беречь.

Коляска у нее хорошая, маневренная. Ее Ирина купила самостоятельно, а Фонд социального страхования компенсировал расходы. Правда, частично. Коляска стоила 50 тысяч рублей, Ире вернули 20, потому что именно столько, по мнению чиновников, должна стоить активная прогулочная коляска. При этом в ФСС считают, что пользоваться ею можно не менее 4 лет, а наша героиня говорит, что если каждый день выезжать из дома, то такая коляска прослужит максимум полтора года. 

Здание службы, отвечающей за выдачу и содержание технических средств реабилитации для инвалидов-колясочников, никак для их передвижения не оборудовано.

- Эта коляска у меня 4 месяца, за это время она уже кое-где поломалась, потому что я постоянно в движении, - говорит Ирина. - Но чтобы ее починили, нужно ехать в ФСС. При этом здание службы, отвечающей за выдачу и содержание технических средств реабилитации для инвалидов-колясочников, никак для их передвижения не оборудовано. Так же не оборудованы и многие другие госучреждения в Питере. Обычно я стою внизу на улице и звоню с просьбой спуститься ко мне. Могут выйти, а могут и послать. Потом ко мне домой должен приехать человек, который посмотрит коляску и вынесет вердикт - ремонтировать или нет. Его приезд может откладываться на два месяца. Ремонт тоже нескоротечный. И так во всем. 

За этим невеселым разговором подъезжаем к почте. Вместо дороги перед отделением лужи и ямы. Подход к пандусу загородил автомобиль инкассации. Увидев камеру, водитель отъехал. Но Ирина по рельсам подняться наверх все равно не может, колеса ее коляски не подходят к рельсам. Зато мама с детской коляской, как только машина отъехала, смогла воспользоваться данным «средством доступности».

- Девушке повезло, что колеса встали в эти швеллеры, а если бы и мои встали, то не факт, что кто-то смог бы меня поднять, все-таки вешу я не как ребенок, - говорит Ирина. - Поэтому, когда мне надо на почту, я стою здесь у лестницы, пока не встретятся двое сильных мужчин, которые меня поднимут наверх по ступеням. А могли бы сделать полноценный пандус, места предостаточно.

Когда мне надо на почту, я стою здесь у лестницы, пока не встретятся двое сильных мужчин, которые меня поднимут наверх по ступеням.

Но Почта России почему-то не может об этом побеспокоиться. А вот Сбербанк смог. Полноценный пандус по заявке Ирины сделали при входе в отделение Сбербанка на Индустриальном проспекте. И им пользуется не только Ира (к слову, наша героиня сейчас предпочитает оплачивать счета через интернет), но и родители с детскими колясками, пожилые люди, все, кому сложно подниматься по крутым ступеням.

- В очередной раз, когда я пожаловалась «социальному» вице-губернатору на недоступность городской среды, мне сказали, что комитет по социальной политике бесплатно выдает телескопические пандусы, - рассказывает Ирина. - Но многие их не хотят брать, потому что они весят по 20 кг, и их еще надо разложить, спуститься, собрать, а дальше что? Везти с собой? Или у подъезда оставить, чтобы кто-то на металлолом их забрал? На их приобретение тоже немалые деньги из бюджета были потрачены, а подумал ли кто-нибудь, нужны ли такие траты?     

Пассажиров-инвалидов не любят

Также город несколько лет подряд приобретает для маршрутов общественного транспорта низкопольные автобусы, оборудованные аппарелью. С гордостью сообщается, что эти автобусы составляют около половины состава городского наземного транспорта. Но механизм для въезда в салон инвалида-колясочника не работает автоматически. Чтобы опустить подставку, водитель должен выйти из своей кабины, специальным ключом открыть устройство, подождать, пока человек на коляске заедет в салон, а потом повторить процедуру при его высадке.

- Водители не любят этого делать, поэтому чаще игнорируют меня на остановке, -  объясняет Ирина Иванова. - Зима ли, ливень ли, все равно уезжают. Но теперь я стала наглее, я держу дверь, пока водитель автобуса не соизволит выйти из своей кабины, чтобы обеспечить мне въезд. Бывает, ругаемся. Но ведь ни инвалиды, ни водители не виноваты в этих неудобствах. Это город закупает автобусы подешевле, экономя на автоподъемниках, которые бы решили проблему.

Водитель автобуса, подъехавший к остановке, где мы стояли, заметил Ирину, припарковался поближе к тротуару и вышел опустить «мостик» с любезной улыбкой. Правда, и фотографа с журналистом тоже было трудно не заметить.

- Так быстро, потому что вы с фотоаппаратом рядом стояли, - сказала нам Ирина.

Когда мы направились обратно к ее дому, фотоаппарат на автобусной остановке решили не доставать. Водитель первого автобуса сделал вид, что не заметил женщину на коляске. Ирина схватиться за дверь не успела.

Водитель второго автобуса вышел только после того, как мы постучались к нему в переднюю дверь и указали на Иру. Водитель вышел без ключа, который открывает механизм. Сослался он на то, что первый раз работает на этом автобусе. Хорошо, что рядом оказался мужчина-пассажир, который помог Ирине подняться.

Я держу дверь, пока водитель автобуса не соизволит выйти из своей кабины, чтобы обеспечить мне въезд. Бывает, ругаемся.

- Этой зимой мы вместе с делегацией комитета по транспорту устраивали рейды по автобусным маршрутам, приспособленным для инвалидов, - рассказала Ирина. - Пока я была окружена чиновниками, водители без проблем меня пускали в салон. Когда я стояла одна, меня снова игнорировали. Нарушителей оштрафовали, и после этого на маршруте №27 инцидентов почти не случается. Видимо, чтобы соблюдение правил было повсеместным, нужно проводить подобные рейды регулярно.

Ни в такси, ни в метро

Альтернативой неприветливым автобусам могли бы стать социальное такси и метро. Но если говорить о такси, то оно слишком дорого для большинства инвалидов, не имеющих иного дохода, кроме пенсии.

- Третий год администрация Петербурга расширяет перечень лиц, которые могут воспользоваться услугами социального такси: сначала оно предназначалось только для опорников и слепых, потом прибавили ветеранов, пенсионеров, другие категории граждан, но из-за этого оплата такси только выросла, - говорит Ирина. - Если раньше мы оплачивали 10% от стоимости поездки, независимо от пункта назначения, то теперь инвалиды-колясочники платят 30% за поездку на социально-значимые объекты из дополнительного перечня. В него, к слову, входят и культурно-зрелищные учреждения. То есть сегодня многие из наших вынуждены отказаться от посещения театров, потому что ехать туда дорого. Из Пушкина, например, моя знакомая уже не ездит в театр. Социальное такси ей обходится в 1000 рублей. При пенсии в 7000 рублей цена неподъемная, сами понимаете. При этом в ее ситуации на другом виде транспорта вообще не уехать из пригорода. 

Из Пушкина, например, моя знакомая уже не ездит в театр. Социальное такси теперь обходится ей в 1000 рублей. При пенсии в 7000 рублей.

Ирина считает,  что прозрачности в вопросе обеспечения социальной поддержки инвалидам тоже недостаточно. Вроде огромные деньги выделяются, но насколько эффективно они расходуются и доходят ли до адресатов, это еще вопрос.

А метро, по словам Ирины, для инвалидов вообще - закрытая территория. Два года назад руководство Петербургского метрополитена официально запретило инвалидам на колясках пользоваться подземкой, объяснив этот запрет заботой об их безопасности и безопасности других пассажиров.

После вмешательства федеральных и городских властей колясочникам пошли на уступки, но с тремя оговорками. Во-первых, людям в инвалидной коляске можно ездить на метро только с двумя сопровождающими. Во-вторых, не в часы пик. В-третьих, только на резервных эскалаторах, график работы которых нужно заранее уточнять и под него подстраиваться.

Пособие по уходу за инвалидом-колясочником составляет 1200 рублей.

- По факту, метро - не для нас, - говорит Ирина. - Найти двоих сопровождающих проблематично. А учитывая, что сопровождающим инвалида-колясочника не предоставляется права бесплатного проезда на общественном транспорте, в отличие от сопровождающих инвалидов по зрению, то это вообще нереально.

К слову, пособие по уходу за инвалидом-колясочником составляет 1200 рублей. В общем, сопровождающим с такими деньгами тоже из дома лучше не выходить.

Барьеры установлены обществом

Ирина уверена, что если не говорить о барьерах, которые возникают на пути людей с ограниченными возможностями, то их никто и не устранит.

Дома принимают те же, кто их строит. На СНиПы, касающиеся инвалидов, они могут закрыть глаза.

- Удивляет, что в зданиях нового строительства для нас тоже не предусмотрены устройства доступности, - отмечает она. - По мне, так это то же самое, что построить дом без лестниц и лифтов. Но как нам сказали в комитете по социальной политике, проблема в том, что дома принимают те же, кто их строит. На СНиПы, касающиеся инвалидов, они могут закрыть глаза.

А еще Ирину удивляет, что в Петербурге нет отдельной службы, занимающейся только делами инвалидов. Обычно госучреждения ориентированы сразу на инвалидов и ветеранов, хотя специфика тут все-таки разная.

- Инвалидам надо достучаться до чиновников, объяснить, что они - такие же люди, как и все остальные, - говорит Ирина. - Но если общество по-прежнему будет выставлять для нас барьеры, то ни о какой доступности среды и интеграции говорить не придется. На меня и прохожие иногда смотрят, как на невидаль. А недавно я стояла у храма, ждала, пока батюшка ко мне выйдет, так мне мелочь люди стали протягивать. Мы еще не научились жить на равных. Но если бы инвалидам дали возможность выходить на улицу, ездить на общественном транспорте, ходить в магазины, работать, это было бы добрым делом не только для нас, но и для будущего поколения.

Если дети растут, не зная, что есть люди с ограниченными возможностями, то такое общество и не повернется к инвалидам лицом никогда.

Ирина Иванова говорит, что, если дети с ранних лет будут видеть, что люди в инвалидных колясках или с иными физическими ограничениями являются полноправными членами общества, то тратить деньги на программы, воспитывающие толерантность, не придется.

- Я жила в коммуналке с соседями, у которых дети-двойняшки - мальчик и девочка, - говорит Ирина. - Я с ними нянчилась, они на моих глазах росли. И они знали, что Ира на коляске, она может многое, кроме ходьбы по ступеням. И у них не было страха передо мной. Так же, уверена, они сейчас не боятся других инвалидов. А когда дети растут, не зная, что есть люди с ограниченными возможностями, немощь, старость, что человек может заболеть и нуждаться в помощи других, но при этом он остается нужным и полезным обществу, то это путь в никуда...

Попав в инвалидное кресло, Ирина увидела мир совершенно другими глазами. Может, кому-то из чиновников все же стоит ради эксперимента почувствовать себя в шкуре человека с ограниченными возможностями? Тогда и доступность среды для него перестанет быть малозначащим сочетанием букв.