Пограничная правда

Наверняка и у вас есть старый школьный товарищ или друг детства с Украины, который из-за разности взглядов на «революцию» и последовавшие за ней пертурбации навсегда перестал разговаривать с российскими друзьями и родственниками. Или к кому-то из знакомых ваших знакомых приехали пожить приятели с Юго-Востока - в качестве беженцев. Этот «украинский разлом» пошел по тысячам семей по обе стороны границы, и это, пожалуй, - самое главное и страшное, чего удалось добиться лихим киевским политикам, пришедшим к власти на волне Майдана.

«Украинский разлом» пошел по тысячам семей по обе стороны границы, и это, пожалуй, - самое главное и страшное, чего удалось добиться лихим киевским политикам, пришедшим к власти на волне Майдана.

Я лично почувствовал это на себе еще в марте, во время очередного сеанса общения по скайпу со своим отцом. В последние 30 лет он живет на самом юге Украины, в Николаеве. Хорошо помню тот вечер - и момент, когда все внутрисемейные новости были наконец обсуждены. Тогда мы заговорили о политике: в Крыму как раз готовился референдум о независимости. Слово за слово, а потом отец грустно посмотрел на меня в упор и спросил:

- Нет, ну я понимаю, политика, Майдан, националисты эти проклятые… Но Крым-то у нас отнимать зачем? У нас тут местные - не семи пядей во лбу, а Крым - в сотне километров! И мысль о том, что теперь там будет российская граница, приводит людей в бешенство! Они же еще недавно все за Путина горой были, а теперь ненавидят его лютой ненавистью. Ну, и зачем этот Крым вам сдался?

Признаюсь, мне стало неудобно, и я тогда даже не нашелся, что сказать отцу. Теперь в ответ на этот вопрос говорю разным людям что-то разумное и политически правильное: про важность выхода России к Черному морю, про базу Черноморского флота и гипотетические базы НАТО в Крыму (которые бы там возникли, если бы не присоединение). Но чувство мучительного неудобства перед отцом от всех этих аргументов почему-то не исчезает.

А вот мой двоюродный брат Леха не задавал мне подобных вопросов. Статный красавец абсолютно славянской внешности, отец троих детей, проживший большую часть своей 38-летней жизни в Севастополе и никогда не говоривший по-украински, 23 марта он просто взял и уехал из родного города в Киев. Уехал к старшей дочери, прихватив всю свою семью и закрыв свой дом на окраине «флотской столицы» на амбарный замок. И - дал себе слово не возвращаться в родной город до тех пор, «пока Россия не снимет оккупацию Крыма».

- Э-э, Леха, ты что делаешь-то? У тебя же семья, работа, друзья здесь. Что ты там будешь делать-то, в Киеве? - недоуменно говорили ему знакомые.

- Для строителя всегда работа найдется, - оптимистично сказал Леха. - А вы, если хотите жить под оккупантами, - живите! Считайте отныне, что я - русскоязычный украинский националист! - заявил он.

Когда я в последний раз звонил Лехе, он уже перебрался из Киева в Каменец-Подольский.  Сам устроился на очередной объект, а детей отдал в местную украинскую школу - чтобы учили украинский. На мой вопрос: «Как у вас там на Украине?» - он ответил:

- Не «на», а «в Украине». А как у вас там на России?

И мне стало грустно.    

У моей коллеги по работе в осажденном украинскими войсками в Донбассе живут старенькие родители. Поэтому каждый новый снаряд, выпущенный лихими бойцами Национальной гвардии по жилым кварталам этого городка, попадает ей прямо в сердце.

Моя коллега по работе, грубоватая полная женщина «за 30», не может спокойно слушать новости об обстрелах на Юго-Востоке. Хотя все равно слушает их постоянно: в осажденном украинскими войсками, пропахшем пороховым дымом городке на жарких просторах Донбасса живут ее старенькие родители. Поэтому каждый новый снаряд, выпущенный лихими бойцами Национальной гвардии по жилым кварталам этого городка, попадает ей прямо в сердце.

Всю весну она еще как-то держалась. Но после того, как новоизбранный хозяин Киева сообщил, что «зачистка Юго-Востока продолжится до полной победы» и «перемирия больше не будет», каждое обсуждение украинской темы в коллективе заканчивается ее криком о том, что «ждать больше нельзя: России надо срочно  вводить войска на Донбасс!»  Доводы о том, что тем самым американские политики, затеявшие всю эту мясорубку как раз для того, чтобы столкнуть лбами две наши нации и рассорить их навсегда, приводят ее в исступление.

- Вы что, не понимаете, что они там всех перебьют?! Всех до одного?! Это же фашисты, вы что, фильмов про войну никогда не видели?! - кричит она, сжав кулаки.

Коллеги, и я в том числе, стыдливо отводят глаза. Возражать ей бесполезно и даже жестоко: в конце концов, это она, а не мы, каждую ночь сидит перед телевизором и компьютером, ежечасно отслеживая обстановку вокруг родного городка. И это она ежевечерне узнает у своей матери, на какой еще улице был артиллерийский обстрел и кто из знакомых ранен.  У нее - своя, личная правда, не имеющая никакого отношения к большой политике.

А мои знакомые «заробитчане», украинские гастарбайтеры - мастера квартирных ремонтов Анатолий и Михаил из Закарпатья, приезжая в Петербург, каждый раз… стыдятся того, откуда приехали.

- Понимаешь, у вас спокойный, прекрасный город, местные ко всем хорошо относятся… Но, когда мы говорим сейчас, что мы с Западной Украины, люди все равно начинают на нас косо посматривать: мол, «бандеры». У нас из-за этого уже три крупных заказа сорвалось. Ну что мы - виноваты, что ли, что это именно наши безработные земляки всю зиму провели на Майдане и в итоге заварили всю эту кашу?!

Анатолий и Михаил в последнее время, работая в Петербурге, представляются заказчикам белорусами и даже румынами  и в своей речи тщательно огрубляют мягкое украинское «г».  Меня они просили тоже никому не говорить, что они - «западенцы», хотя еще год назад скорее гордились своим происхождением.

А вчера мне позвонил мой давний приятель Валентин - с трагической новостью:

- Ты слышал - наши сдали Славянск?! Что теперь будет, черт, что же будет?! - кричал он мне в трубку.

Валентину немного за 40, он крепко выпивает, живет на бабушкину пенсию и в своей жизни работал от силы всего несколько месяцев. Он звонит редко - раз в пару месяцев, но именно по нему я «меряю среднюю температуру по больнице». То есть пытаюсь понять, что происходит в голове у среднего россиянина, постоянно смотрящего новости по телевизору. Помню, присоединению Крыма к России он радовался так, как будто президент Путин своим решением именно ему, Валентину, увеличил площадь его маленькой квартиры в Купчино. А гордился этим решением президента Валентин, всего пару раз в жизни выезжавший за пределы Петербурга, так, словно каждый свой отпуск он, Валентин, проводит именно на южном побережье Крыма.

Всех объединяет одно:  каждый воспринимает события в Незалежной очень остро. И переубеждать его в чем-либо бесполезно.

Важнее всего то, что, хотя все мои родные и знакомые воспринимают происходящее на Украине очень по-разному, всех их объединяет одно:  каждый из них воспринимает события в Незалежной очень остро и бескомпромиссно. И переубеждать их в чем-либо на украинский счет бесполезно - картина событий давно сложилась в их сознании четко и бесповоротно.

Тем не менее главный рефрен, который исподволь звучит сейчас в речах всех моих знакомых, украинцев и россиян, - хоть бы весь этот ужас поскорее закончился.

- Господи, почему эта бессмысленная война до сих пор продолжается? Неужели эти, в Киеве, не видят, что делают всем только хуже и хуже? И почему Путин наконец просто не даст им по рукам?! - вот три главных вопроса, которые задают себе сейчас простые люди по обе стороны российско-украинской границы. И самое плохое - в том, что ни у кого из них нет ответа на вопрос, когда же это страшное наваждение,  без видимых  причин уносящее жизни одних и перемалывающее судьбы других, наконец-то закончится.