Украина: пограничные мифы и реальность

Уже за две недели до моего отъезда друзья и знакомые, узнав о таких планах, делали страшные лица и говорили: «Ты с ума сошел?! Там же война! Тебя там убьют на фиг!», «Там же «западенцы» и антироссийская пропаганда! Тебя обязательно изобьют и вышлют из страны!», «Там же Крым совсем рядом!» На мои возражения на тот счет, что юг Украины - это не запад страны и тем более - не охваченный огнем Юго-Восток, они только крутили пальцами у виска. И советовали для начала сходить к врачу.

«Самоубийца! - констатировала жена. - Там же отключены российские каналы, там - искусственный информационный вакуум! А ты - со своим «Огоньком»! Тебя не просто с поезда снимут, тебя там вообще в тюрьму посадят!» - резюмировала она

Я все-таки не послушал их и начал паковать чемоданы: в конце концов, в далеком жарком Николаеве меня ждал отец. В момент, когда я укладывал в чемодан полугодовую подшивку журнала «Огонек», в комнату вошла жена и уставилась на меня так, словно я только что уложил туда фугас. «Самоубийца! - констатировала она - Там же отключены российские каналы, там - искусственный информационный вакуум! А ты - со своим «Огоньком»! Тебя не просто с поезда снимут, тебя там вообще в тюрьму посадят!» - резюмировала она. И вышла. Крепко подумав, я втихаря взял с собой лишь половину журнальной подшивки. И оставил дома редакционное удостоверение - как говорится, от греха подальше.

Понятно, что я не увидел ничего странного в том, что прямого поезда из Петербурга на юг Украины не оказалось ни в одном железнодорожном расписании - что поделаешь, времена такие. Поэтому пришлось ехать через Москву. На Киевском вокзале я тщетно высматривал в толпе пассажиров взрослых россиян. В пути, против обыкновения, старался ни с кем не знакомиться. А в преддверии российско-украинской границы меня посещали тревожные предчувствия…

Ворочаясь на неудобной вагонной полке, в полудреме я грезил, как суровый украинский пограничник, открыв мои документы, плотоядно улыбается, рвет их на мелкие клочки, стаскивает меня с полки вместе с чемоданом и глухой ночью выводит из вагона на безымянном полустанке, в глухой украинской степи… Вздрогнув, я просыпался в холодном поту.

Мои опасения в пути усиливались тем, что взрослых россиян мужского пола, кроме меня, в вагоне я так и не встретил (хотя, может, я их просто не рассмотрел). А проводница украинской «Укрзализныци», полистав мой российский паспорт, как показалось, посмотрела на меня с сочувствием.

По прибытии на пограничную станцию Суземки первыми в наш вагон вошли российские пограничники. В отличие от прошлых лет, все они были как-то непривычно собранны и подозрительны. Украинские паспорта моих соседей они держали так, словно им в ладонь залетела жужелица. Главными их вопросами, обращенными к украинцам, были: «Что вы так долго делали в России?» и «Собираетесь ли возвращаться в нашу страну?»

Прямого поезда из Петербурга на юг Украины не оказалось ни в одном железнодорожном расписании

У пятерых или шестерых украинцев полностью перетряхнули чемоданы, у двоих из них обнаружили «украинский наркотик» - небольшие шматы сала. Изрядно пошутив по поводу сала, пограничники из поезда никого не высадили. Мой паспорт наш пограничник взял с некоторым удивлением, долго листал его («Ого, почему из Петербурга? Поезд-то московский»), уточнял по электронной базе данные по моим въездам на Украину. Наконец, он с иронией произнес: «Желаю удачи на украинской границе!» - и отправился восвояси. А мои опасения многократно усилились.

Вошедший через полчаса украинский пограничник казался поначалу куда более расслабленным. Он собрал паспорта у соотечественников, с интересом взял мой, полистал его и поинтересовался: «К кому едем?» - «К отцу, в Николаев» - напряженно ответил я. Журнальный «компромат» в чемодане не давал мне покоя. «И часто вы туда ездите?» - «Каждый год». Украинский пограничник, как и российский коллега, тоже долго «пробивал» мои визиты по базе.

«Знаете, в следующий раз я бы Вам советовал брать с собой приглашение от отца. Пусть он сходит к местному нотариусу, заверит его и пришлет Вам по факсу или по почте». «В следующий раз - обязательно. А сейчас чего?» - неожиданно вырвалось у меня. Видимо, сказались созданное окружающими напряжение и две бессонные ночи. В этот момент я был морально готов к тотальному обыску и аресту. Даже, наверное, к расстрелу на месте (в случае, если меня не пустят на Украину). «А ничего» - удивленно ответил украинский пограничник - «Езжайте себе с миром». Я втайне перекрестился - пронесло.

Изрядно пошутив по поводу сала, пограничники из поезда никого не высадили

Правда, уже в следующем купе тон пограничника изменился, а через минуту послышались визгливые препирательства на два голоса. Таможенник твердо настаивал: «Собирайте вещи и уходите!», а плаксивый голос тянул: «Я к матери еду, скоро буду гражданство оформлять… У меня денег на обратный путь нету…» Таможенник был вежлив, но тверд - через пять минут он вывел из вагона заплаканную женщину лет 45-ти.

«На ее месте должен был быть я», - подумалось мне. И я тут же спросил у проводницы: «Она что - терроризмом ехала заниматься?» - «Та не, вона в третий раз за последние полгода к нам въезжает, с прошлого октября уже четыре месяца в Украине провела. А по теперешнему закону можно только 90 дней в полгода с российским паспортом. Так что он все верно сделал», - пояснила она. Тем не менее, подозрения меня не покидали - особенно тогда, когда состав тронулся, и в свете фонарей на перроне я увидел группу из четырех-пяти мужчин, уныло бредущих с багажом по перрону в окружении пограничников.

На перронах станций, куда я выходил на остановках, так же, как и раньше, торговали варениками и пивом за рубли и гривны, курили, рассказывали анекдоты, а про политику старались даже не упоминать

«А-а, так все-таки снимают с поезда россиян-то!» - с чувством сообщил я проводнице. «Да какие они россияне - ты глаза-то разуй! Это же сплошь узбеки да таджики - они специально выезжают из России на пару часов, ставят штамп на таможне, а потом на ближайшей станции сходят - и едут обратно, еще на полгода. От них нашим таможенникам - одна головная боль», - пояснила проводница.

Больше с нашего поезда никого не сняли. На перронах станций, куда я выходил на остановках, так же, как и раньше, торговали варениками и пивом за рубли и гривны, курили, рассказывали анекдоты, а про политику старались даже не упоминать. В Николаеве на перроне меня встретил грустный отец - прямо перед моим приездом стало известно, что в городе «временно» закрывают очередное крупное предприятие. Завод выпускал двигатели для российских военных кораблей, а Киев «в связи с политической обстановкой» запретил эти поставки. В итоге тысячи жителей Николаева остались на ближайшие месяцы без работы.

«Скорее бы закончился весь этот бардак!» - с чувством сказал мне отец, а я лишь согласно покивал головой. В тот же вечер в украинских новостях передали: «Сепаратисты на Юго-Востоке вновь обстреливали Донецк, горит железнодорожный вокзал». Конца «бардаку» видно не было…

О других впечатлениях корреспондента OK-inform от нынешней Украины читайте в следующих публикациях.