Стать неевропой до того, как это будет мейнстримом

У россиян популярно следующее мнение: Россия - это бывший СССР, СССР - это бывшая Российская Империя, Российская Империя - это бывшая Московия, Московия - это бывшая Киевская Русь… Меняются формы политической организации, но основные геополитические реалии сохраняются, Запад никогда не видел Россию частью своего геополитического проекта. При этом уникальное положение страны на стыке Востока и Запада само по себе обрекало ее на особый цивилизационный путь, в рамках которого приходилось отбивать атаки как «евроинтеграторов» прошлого - в лице тевтонских рыцарей и армии Наполеона, так и восточный натиск степняков и Орды.

Уникальное положение страны на стыке Востока и Запада само по себе обрекало ее на особый цивилизационный путь.

Мессианизм Московии - третьего Рима, православный прагматизм Российской Империи и антикапиталистический пафос СССР рассматриваются как проявления одних и тех же глобальных и универсальных черт национального характера. Так, антикатолический пафос русской церкви, панславизм Данилевского, византизм Леонтьева и антикапитализм Коминтерна становятся четырьмя проявлениями одного и того же «антизападного» порыва народной души в разные эпохи.

Историк Сергей Волков называет такой подход «национал-большевистким» (в широком смысле, безотносительно к названию одной известной организации). В своей книге «Почему РФ - еще не Россия» он доказывает, что современный политический класс и значительная часть интеллигенции, имеющие советское происхождение и образование, произвольно и механически переносят хорошо знакомый политический антизападнический и изоляционистский дискурс СССР на предшествующую ему историю. Свое утверждение, что «тезис об извечной борьбе России против Запада или Европы не выдерживает никакой критики», Волков, в числе прочего, убедительно аргументирует бесспорными статистическими данными.

«…Единственным случаем, когда Россия воевала с европейскими странами без европейских же союзников, была Восточная (Крымская) война, которая вовсе не была войной европейской, это была очередная русско-турецкая война, в которую вмешались англо-французы. Со времени активного участия России в общеевропейской политике (по меньшей мере с XVII века) она никогда не была парией в Европе, против которой объединялись бы все или большинство европейских стран. Между тем как, например, Франции в этой роли быть доводилось не раз: не только в 1792-1815 годах, но и при Людовике XIV, когда в 1688-1697 годах в Аугсбургской коалиции против нее объединились почти все континентальные державы. Иметь против себя три-четыре европейские страны случалось целому ряду других стран, начиная с традиционных противников России -Польши и Швеции», - пишет ученый.

Со времени активного участия России в общеевропейской политике (по меньшей мере с XVII века) она никогда не была парией в Европе, против которой объединялись бы все или большинство европейских стран.

Далее путем нехитрых подсчетов он приходит к выводу, что в «ордынский» период все столкновения с поляками, венграми, шведами и немцами составляют лишь треть от общего числа войн российских княжеств, которые при этом около 90 раз воевали с татарами и 20 - с финно-угорскими племенами. Для державы Рюриковичей, заключавшей с европейскими дворами династические браки, «европейские» войны и вовсе составляют лишь одну пятую от всех войн (с тевтонцами воевали меньше, чем с Византией, а на 30 войн с поляками приходится более 100 столкновений с кочевыми степняками).

Характерно, что в период масштабного расцвета русской культуры в XIX веке Пушкин, Лермонтов и Майков писали европейские рифмованные стихи и использовали популярные в современной им Европе жанры, а не обращались к традиции тонического стихосложения русских былин, Чайковский и Римский-Корсаков игнорировали крюковую нотацию и упражнялись в европейских жанрах оперы, балета, симфонии, кантаты, Достоевский, Толстой и Тургенев обращались к европейским жанрам романов и рассказов, вместо того чтобы сочинять что-нибудь в традициях «Сказания о погибели русской земли» или «Моления Даниила Заточника». Такое же преклонение перед западными стандартами в искусстве свойственно и для шедевров Репина, Айвазовского, Шишкина, а Христос Крамского не имеет ничего общего с византийской и древнерусской традициями иконописания. При этом Лобачевский и Менделеев совершают открытия в западных науках, премудростям которых славянских отпрысков первоначально обучали заезжие немецкие профессора, и даже славянофилы для оформления своей почвеннической теории заимствуют калькированные понятия немецкой классической философии.

Пример про науку может показаться некорректным, однако еще Макс Вебер увязывал такие универсальные процессы, как быстрый научно-технический прогресс и становление капиталистической экономики с определенными духовными процессами в европейской цивилизации. То, что современные науку и технологии придумали и организовали европейцы, является несомненным фактом, как и то, что существуют иные возможности и исторические традиции научной интерпретации обыденного опыта и совершенствования материальной культуры.

В конце концов, египетские пирамиды и вавилонские храмы как-то строились без помощи катерпиларовских бульдозеров, экскаваторов, самосвалов и подъемных кранов. Или, скажем, уже древние греки понимали принцип парового двигателя, однако им бы в голову не пришло портить человека ленью посредством насильственного внедрения промышленных новинок, а некоторые современные обитатели джунглей Амазонки, как доказывает Леви-Стросс, не считают даже до 5 не потому, что слишком глупы для математики и абстрактного счета, а потому, что достаточно умны, чтобы понимать, что 2 банана и 2 человека - это слишком разные вещи, чтобы их можно было так просто взять и упорядочить одним и тем же числовым показателем. Научные авторитеты исламских фундаменталистов сегодня вполне убедительно для своих единомышленников опровергают коперниканские теории в астрономии, которые, по их мнению, противоречат Корану, а северокорейские коммунисты игнорируют весь комплекс западных общественных наук.

Против европейских тенденций, собственно, и протестовали Леонтьев и Данилевский, чьи идеи не пользовались особой популярностью и не являлись основной государственной политики.

Такой же подход был характерен и для неевропейского цивилизационного проекта под названием СССР, где отделяли «правильную» науку, базирующуюся на принципах диалектического материализма, от буржуазной. И тот же подход совершенно чужд предшествующей романовской империи, которая за 300 лет форсированной модернизации (после вынужденного отставания из-за ордынского ига) успела помимо европейских науки и искусства усвоить европейские политические инструменты, включая местное самоуправление и всенародно избираемый парламент, организовать европейскую экономику, внедрить европейский принцип разделения властей (когда суд присяжных мог оправдать террористку, чуть не убившую губернатора, и власти были вынуждены ее скрепя сердце отпустить), европейские представления о гражданских свободах, правах и границах цензуры. Именно против этих тенденций, собственно, и протестовали Леонтьев и Данилевский, чьи идеи не пользовались особой популярностью и не являлись основной государственной политики.

Однако до недавнего времени жизнь землян сопровождалась циклическими процессами угасания одних цивилизаций и смены их другими, как это впервые показали Данилевский и Шпенглер. Вполне можно предположить, что история повторится - и кто-то из нынешних «варваров» создаст цивилизацию будущего на руинах Европы на основании своих, не вписывающихся в современные, представлений об этике, науке, искусстве, государстве и так далее. Однако пока мы даже не замечаем, насколько глубоко наши повседневные представления, порой кажущиеся радикальными и даже ориенталистскими, укоренены в европейской традиции. И вопрос, который еще ждет ответа: какие из чисто европейских по своему происхождению институтов, традиций и достижений следует считать только европейскими и потому не соответствующими нашим ценностям, а какие - имеющими универсальное значение? Пока у современных евразийцев, в отличие как от идеологов СССР или КНДР, так и от строителей Всемирного Халифата или сторонников племенного строя, нет внятной программы своего «особого пути».