Русский язык: потерянное богатство

Неуникальная ведь была история: империя развалилась. С ними, империями, такое случается. И каждое из государств, образовавшихся на просторах бывшего СССР, стремилось грести в сторону от ослабевшего центра. Говоря по-сложному, дезинтеграционные тенденции преобладали над интеграционными. И СНГ был тогда не формой объединения, а цивилизованной формой разъединения. Но что ж нас, таких разных, тогда объединяло?

Фактически каждый, кто проживал на одной шестой части суши, знал хорошо или плохо русский язык

Без нашего на то желания и воли, нас объединял язык и общее культурное пространство. Фактически каждый, кто проживал на одной шестой части суши, знал хорошо или плохо русский язык. На каком языке говорить грузину с украинцем? Якуту с эстонцем? На английском? Отнюдь. И каждый из учившихся в школе не только владел русским. Он был в пространстве русской культуры - знал русские сказки, имел представление о том, кто такие Пушкин и Лермонтов, был знаком с произведениями русских художников. Это была неиллюзорная возможность культурной экспансии с последующим преобладанием интеграционных процессов над дезинтеграционными. И мы ее упустили.

Собственно, путей вырисовывалось два. И все они были связанны с русскими за рубежом. Ведь в каждой из республик осталась значительная русская диаспора. И, как правило, это были люди образованные - техническая и нетехническая интеллигенция. Это был громадный культурный потенциал. Потенциал влияния. И мы его не реализовали.

Первый путь - это помогать русским, живущим за рубежом. Продавливать в международных соглашениях их права, защищать в случае нарушения. Это требовало совсем небольших средств, но сильной политической воли. В итоге мы бы получили в самом хорошем смысле слова миллионы «культурных агентов» в соседних странах, делающих их политику более дружелюбной к нашей.

Ну а второй - он не требовал средств вообще. Достаточно было возможно широко открыть двери для всех, живших в СССР и считавших себя причастными к великой русской культуре. Всех русских в широком смысле слова. Нет, не трудовых мигрантов, не понимающих языка и ведущих себя как в ауле, а тех, кто нам близок. И только не надо рассказывать, что это было сделано! Вопреки декларациям, процедура получения гражданства и переезда была очень сложной. Никто не чувствовал поддержки России. Люди ощущали себя брошенными. У автора есть личный опыт - его родственники под давлением и с огромным трудом переезжали в те годы из Ташкента (наша семья жила там с конца XIX века). Многие русские друзья и знакомые вспоминают о трудностях возвращения в Россию из Таджикистана, Киргизии… Для того чтобы помочь им приехать, даже денег не нужно было тратить - всего лишь убрать административные препоны, предельно упростить процедуру возвращения, дать налоговые льготы в случае организации собственного бизнеса. Разве не нужны были новые жители, рабочие руки на Дальнем Востоке? В Сибири? Разве не готовы были эти люди возвращаться и трудиться на благо России?

В странах «ближнего зарубежья» выросло новое поколение. Поколение, которое оторвано от русского языка и культуры

А что же было сделано? Да ничего. Реальная возможность стать лидером была потеряна. Возможность, заложенная в нашей культуре, в истории. Другой вопрос, нужно ли обязательно быть лидером. Может быть, можно обойтись без этого. Но без добрых отношений со странами-соседями обойтись нельзя. Прошли долгие двадцать лет. Срок, за который выросло новое поколение в странах «ближнего зарубежья». Поколение, которое оторвано от русского языка и культуры. И уже эти молодые люди хлынули в Россию в качестве трудовых мигрантов, привнося все те негативные явления, о которых говорится сейчас в СМИ. Задумаемся, насколько легкой была бы их адаптация, скольких социальных рисков удалось бы избежать, не упусти мы возможности развития русского языка за рубежом двадцать лет назад. А те из молодых, кто жил в странах Прибалтики, поехали в Европу, и им нет теперь дела не только до России, но и до своих стран, переживающих экономический и демографический кризис.

«Лихие девяностые» принято ругать за все: за реформы Гайдара, за развал СССР, за разгул преступности, за неудачную социальную политику. Но может, 90-е годы ХХ века остались для нашего общества временем потерянных возможностей потому, что мы не реализовали их, прежде всего в сфере культуры? Потому что бросили своих?