Кронштадтский мятеж - анатомия мифа

28 февраля 1921 года матросы с линкоров «Петропавловск» и «Севастополь», стоявших в Кронштадте - военно-морской базе Балтийского флота, приняли резолюцию с требованием перевыборов Советов и изменения политики большевистской партии. 1 марта 1921 года в городе-крепости с митинга на Якорной площади началось восстание. Оно продлилось всего 18 дней и было подавлено большевиками сколь быстро, столь и жестоко.

Чем по сути своей был Кронштадтский мятеж? Это было стихийное восстание матросов против засилья одной партии, против политики военного коммунизма, против бюрократизма, за возвращение к «старым» революционным идеалам. Ни о каком заговоре, конечно, и речи быть не может. Тому явное доказательство - время года, в которое случилось восстание. Еще бы месяц, и Кронштадт действительно превратился бы в неприступную крепость: растаял бы лед, получили бы свободный ход линкоры, да и дорожка для снабжения из какой-нибудь Франции (на тот момент самой антибольшевистски настроенной страны) была бы уже открыта. Все это было бы возможным, существуй заговор. Но его не было.

Кто такие матросы Кронштадта в восприятии любого сторонника большевистской власти в то время? Это эталонные революционеры, лучшие из лучших. Их революционная деятельность началась в самом начале ХХ века, за их плечами многочисленные восстания. Они были одной из движущих сил октябрьского переворота, разгоняли Учредительное собрание. Многие из них активно участвовали в гражданской войне. Троцкий называл Кронштадт «крепостью революции», а самих матросов - ее «красой и гордостью». И все в один день изменилось.

В первую очередь восстание объявили, конечно же, заговором. Заговором врагов, стремящихся из Европы нанести удар по молодому советскому государству. Враги были, не будем спорить. Совсем недавно закончилась интервенция. Во многих странах находились крупные эмигрантские организации, целью которых было свержение большевистского режима. Некоторые из них еще сохраняли воинские формирования. Поэтому самым легким и явным решением было объявить кронштадтцев заговорщиками. Моряки сразу были обвинены и в том, что они действуют по указанию правительств враждебно настроенных стран и согласно планам заговорщиков из эмиграции, а также по наущению «военспецов» - бывших офицеров царской армии, в действительности служивших на флоте в ничтожном количестве. В лидеры тайной организации тут же угодил бывший царский генерал Козловский, оказавшийся, видимо, в неудачное время в неудачном месте. Даже украинскую карту не преминули разыграть, указав на возможную связь тех из руководителей восстания, чьи фамилии заканчивались на «ко», с лидерами украинских националистов. Последующие события, годы работы историков над документами, воспоминаниями, явно указывают на то, что и заговор Антанты, и козни белоэмигрантов были ни при чем. Советы военспецов восставшие также принципиально не слушали - не стали разбивать лед вокруг острова, не послали десант в Ораниенбаум.

Конечно, был вылит ушат помоев и на саму «красу и гордость». В газетах писалось о том, что нынешние то кронштадтцы - это уже совсем другие люди. Они стали аморальными и деморализованными элементами, недисциплинированными, склонными к сквернословию, картам и выпивке, носящими «пышные панталоны клеш и прическу сутенеров». Их называли «жоржиками», «клешниками» и «иванморами» (пародируя название «военмор»). Удивительно, ведь еще 7 ноября 1920 года, в третью годовщину революции, горожане и партийное руководство приветствовали колонну моряков, возглавлявших торжественное шествие. А теперь, лишь несколько месяцев спустя, их уже обвиняли во всех тяжких грехах, причем сразу, одновременно. Тех, кому нельзя было предъявить претензий ни по происхождению, ни по национальности, называли бывшими агентами царской охранки, бывшими жандармами и (о ужас!) бывшими владельцами недвижимости и торговых площадей в Кронштадте. Также каждого из лидеров восстания приписали к какой-либо из недавно запрещенных политических партий: Петриченко - к левым эсерам, Валька и Романенко - к меньшевикам, Орешина - к народникам-социалистам, Ламанова - к эсерам-максималистам. Совершенно невозможно представить, как этот «компот» складывался в единую картину - и, тем не менее, «за спинами эсеров и меньшевиков уже обнажили клыки бывшие царские генералы». Также в число заговорщиков был записан и Красный крест.

5 - 8 марта был предпринят первый штурм Кронштадта, но он оказался неудачным. Совсем не хотели солдаты идти в бой с «гордостью и красой революции». И лишь второй штурм, 17 - 18 марта стал успешным. Восстание было подавлено. Тысяча кронштадтцев погибла, 8 тысяч ушли в Финляндию по льду, 2 тысячи были приговорены к высшей мере наказания, 6,5 тысячи отбывали сроки сразу после восстания. Получается, если исходить из 50 тысяч гарнизона и мирного населения в сумме, пострадал или был убит каждый третий. Каток репрессий еще не раз прокатился по мятежному острову. Люди, бывшие в эти дни в Кронштадте, навсегда получили клеймо «контрреволюционеров». А само восстание десятки лет оставалось оболганным, вывернутым наизнанку историческим событием. Однако время берет свое. Сейчас, благодаря работе историков, публикации документов, мы можем разобраться и в том, чем было восстание и как находящиеся у власти изменили до неузнаваемости, извратили все события, происходившие в мятежном Кронштадте.