Журналисты оказались сегодня на передовой…

 Документальный фильм «Афган», посвященный 25-летию вывода советских войск из Афганистана, стал одним из номинантов на премию ТЭФИ-2014. Его автор в эксклюзивном интервью OK-inform поделился своими мыслями о происходящем на Украине и о том, какова роль журналиста в современном мире.

- Андрей, почему вы обратились к афганской теме? Что вас подвигло снять фильм о той войне?

- Подвигло то, что мы, казалось бы, знаем об Афганистане все: написаны тысячи статей и бардовских песен, сняты сотни документальных фильмов. Но споры все равно не прекращаются. Надо ли нам было вводить туда войска? Надо ли нам было оттуда их выводить? Мы победители или побежденные? Мы оккупанты или созидатели школ, которыми до сих пор пользуются афганцы? И не только школ - наши специалисты построили там 198 крупнейших промышленных объектов, в том числе дороги и прекраснейший тоннель на перевале Саланг, которым пользуются сейчас американские войска. Мне хотелось самому найти ответы на эти вопросы. Дата подошла - 25 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. И мы накануне этой даты поехали в Афганистан, чтобы разобраться, что да как.

- И что вам удалось узнать?

- Это кажется невероятным, но афганцы сегодня прославляют дух русской армии. Они говорят: «С нами, кроме вас, так не воевал никто. Мы вместе с вами выходили на горные тропы. Мы вместе с вами устраивали горные дуэли. Мы вместе с вами оставались по три дня без воды, по неделе без еды, а потом честно сражались с оружием в руках. Сегодня нас бомбят беспилотники. Просто как будто это чья-то охота. Мы даже не видим, кто нас бомбит и убивает. Мы просто тихонечко гибнем. Поэтому мы гордимся тем, что когда-то воевали с шурави (советскими солдатами. – Прим. ред.): это была самая честная война в истории Афганистана». Вот что говорят афганцы. А вообще, в этом фильме - огромная история предательства, предательства со стороны советского руководства тех времен. Не всего руководства, конечно, а отдельных, уже тогда прозападно настроенных руководителей, таких как Эдуард Шеварднадзе. Они умудрялись передавать точное время атак для того, чтобы душманы уходили в горы, меняли местоположение и наши авианалеты не причиняли им никакого вреда. В тот самый момент, когда наши солдаты гибли в Афганистане, надеясь на победу, отдельные наши руководители напрямую работали на разведку ЦРУ, которая, разумеется, передавала все моджахедам.

Когда мы стали это выяснять, я вдруг понял, что перед нами бездна неизвестной абсолютно никому информации. Нам открыл ее Милтон Бирден, главный резидент ЦРУ в Пакистане и Афганистане во время последней войны. Он рассказал потрясающие истории! Одна из них заставляет вспомнить сегодняшнюю информационную войну, в которой оказалась замешана Россия. Милтон Бирден, к примеру, поведал, что помимо поставок переносных зенитно-ракетных комплексов «Стингер», которые уничтожили наше господство в небе Афганистана, ЦРУ придумывало отличные заголовки для газет. Например: «Русский использует той-бамы!» Той-бам - это игрушка, начиненная взрывчаткой. Якобы наши вертолеты разбрасывают той-бамы, а потом у афганских детишек отрываются руки, потому что они собирают этих медвежат, начиненных бомбами. Милтон Бирден нам признался: «Мы прекрасно знали, как ваши солдаты относятся к афганским детям. Они же им давали и тушенку, и конфеты, и хлеб, которого подчас самим не хватало. Конечно, той-бамов никогда не было. Но это ведь были правила войны. Зато весь мир думал, какие вы изверги, и оправдывал все действия американцев».

- То есть уже тогда шли информационные войны?

- Конечно! Поэтому фильм «Афган» актуален по двум причинам. Во-первых, в руководстве России, по моему глубокому убеждению, по-прежнему существуют предатели. Мы их имен пока не знаем или не называем, но они есть. А во-вторых, мы оказываемся сегодня на переднем крае той информационной войны, которая была развязана очень давно и никогда не прекращалась.

- Андрей, хотелось бы поговорить о роли журналиста. Вы каждый день входите к нам в дом и сообщаете новости, которые подчас разрывают сердце. Вы же это пропускаете через себя. Что для вас профессия?

- Если хирург будет сочувствовать каждому пациенту, он не сможет успешно оперировать: для этого нужен холодный расчет. У журналистов тоже есть фильтры, но они подчас перестают срабатывать. На моей памяти, лично у меня эти фильтры отключались лишь дважды. Первый раз - это Беслан, когда погибло больше трехсот человек. И второй раз - он очень длительный по времени и очень тяжелый - это, конечно, война на востоке Украины. Порой выходишь из эфира и уходишь куда-нибудь далеко в коридор, чтобы тебя никто не видел, и просто успокаиваешься, глядя куда-то в окно. Потому что эмоциональное напряжение такое, что хочется или выть, или идти сражаться.

- Очень многие журналисты ради выгоды уходят в «желтуху». Конечно, это неправильно. Но как сейчас выжить журналисту? Как нести правду и быть при этом читабельным?

- Бремя правды тяжело. Оно начало ощущаться еще в 90-м, до развала нашей большой страны, когда повсеместно стала набирать силу власть капитала. Это, конечно, гигантское искушение, которое с течением времени становилось все опаснее и опаснее для СМИ. Ведь действительно, как ни крути, даже государственный телеканал «Россия» получает только половину своего бюджета от государства. Вторую половину он получает от продажи рекламы. Чтобы выжить, телеканал должен оглядываться на рейтинги. К сожалению, природа человека такова, что народ не может обойтись без какой-то желтой информации, без сплетен, без личных разбирательств звезд между собой, без бесконечной череды юмористических программ, без дурацких, тупых сериалов. Вся страна, включая СМИ, находится в огромной власти капитала. И хвала руководителям каналов, которые, несмотря на это, наполняют эфиры качественными документальными фильмами, журналистскими расследованиями и честными оперативными новостями из горячих точек. Они, вопреки деньгам, делают качественное телевидение.

- Тогда почему те программы, которые привлекают интеллектуальных людей, идут только ночью?

- К сожалению, время таково, что интеллектуальной публике приходится меньше спать. Потому что основная часть аудитории, которую интересуют вопросы справедливости в нашем непростом мире, активна в то самое праймовое время, которое телеканалы вынуждены забивать популярными юмористическими программами.

Вы задали вопрос, как журналисту выжить сегодня. Вы знаете, у нас сейчас происходит переосмысление того, что такое военный репортер. На самом деле у России был примерно 7-летний перерыв в войнах. И в журналистике появился пробел в самовоспитании молодых репортеров, которые, глядя на своих старших товарищей, сами бы становились опытными репортерами. Поэтому молодым ребятам сейчас страшно тяжело. Они не успели освоить то, что мы успели освоить на двух чеченских войнах и на Балканах. С другой стороны, я считаю, что не имею права их чему-то учить, потому что нынешняя война на Украине - это совершенно новая, другая, по своей жестокости несравнимая ни с чем война. Война без правил. Потому что на любой войне, если ты попадаешь в ситуацию, когда тебя кто-то задерживает, бросает в зиндан ли, в тюрьму ли, государство, на территории которого происходит конфликт, помогает той стране, чьим гражданином является пленный. Сегодня мы имеем первую войну, где в роли боевиков и террористов выступает само государство. И все делается не то что с позволения, а по приказу Киева.

- И это в особенности касается российских журналистов?

- Конечно! Не в особенности, а именно российских журналистов и тех журналистов, которые наиболее активно освещают позицию, отличную от позиции официального Киева. Например, Грэм Филлипс, британский журналист, испытал не меньше, чем его российские коллеги с телеканала «Звезда». Прицельный огонь по журналистам - а по нашим ребятам велся прицельный огонь под Луганском - этого вообще ни на одной войне никогда не было. Бывало, погибали случайно, особенно операторы, потому что линзы телекамер на расстоянии воспринимаются как оптика какого-то оружия. Но сегодня это целенаправленная атака на прессу, что еще раз говорит о том, что информационная война, которая когда-то начиналась с той-бамов, сейчас достигла такого накала и такого предела, что журналисты, сами того не ожидая, оказались в окопах на передовой этой войны.

- А вам приходилось сталкиваться с тем, что родственники перестают общаться друг с другом из-за украинского кризиса?

- Моя красавица жена родом из Львовской области. Ее бабушка, ее двоюродные братья и сестры по-прежнему продолжают там жить. Жена в соцсетях получила такую угрозу: «Если твой муж, пес путинского режима, не заткнется, вашим родственникам во Львовской области придется очень тяжело». Это был, пожалуй, первый раз, когда я напрямую переживал не за себя, а за своих родных. Потому что обычно ты сам ездишь на войну и сам рискуешь, зная, что в глубоком тылу твоя семья тебя ждет. А тут я впервые подумал, что выполняю свою работу, а пострадать из-за меня могут родные. Надо отдать должное мужеству, воле и просто человеческим качествам наших родственников во Львове - они, несмотря на всю опасность и оказываемое на них давление, не перестали с нами общаться. И наша связь не прекратилась, мы желаем друг другу дожить до времени, когда все это закончится и мы вновь сможем ездить друг к другу в гости.

- А сколько может продлиться эта война, на ваш взгляд?

- Мне кажется, что наконец-то к Порошенко приходит понимание того, что он должен быть украинским президентом. Дай бог, чтобы у него наконец-то открылись глаза и он увидел, что интересы Украины и украинцев немножко расходятся с теми инструкциями, которые ему приходится выполнять. Остановить войну на востоке страны - в силах Порошенко. Но он сегодня идет по пути Керенского, и его судьба может быть такой же. Потому что то же самое учредительное собрание, которое не может выпустить ни одного документа, в ближайшем будущем может превратиться в новую Раду, которая сформируется из огромной палитры всяких политических сил, которые не смогут ничего сделать. А потом матрос Железняк устанет. И будет новая революция…

- Андрей, а какой вы видите судьбу Януковича, проживающего сейчас в Ростовской области?

- Если у Виктора Федоровича, когда ему подвернется последний шанс в его жизни послужить украинскому народу, хватит мужества, он может выступить неким стабилизирующим фактором. Хотя бы уговорить немалую долю своих сторонников, которые по-прежнему проживают на Донбассе. Если он призовет их к участию в политическом процессе, то это будет его единственная, последняя продуктивная миссия, на которую он был бы способен. Сейчас Янукович, разумеется, полный политический труп. Этот человек несет такую же ответственность за происходящее, как и Яценюк, как и Турчинов, как и Порошенко, как и все остальные.

- Он сыграл роль детонатора, давшего толчок всему, что творится на юго-востоке Украины…

- У него пассивное преступление, как у пассажира, который позволил пьяному водителю сесть за руль. Но по всем политическим понятиям, он - соучастник произошедшего. Потому что власть не имеет права демонстрировать своему народу, который ее выбрал, слабость. Ты призван для того, чтобы нести добро и порядок своему народу. Если порядок нарушается, значит, ты должен выполнять свои непосредственные обязанности по наведению этого порядка. Он не сделал этого.