Израиль почтил петербургских ветеранов

«Я плачу, я горжусь»

День Победы широко отмечается в Израиле и с 1999 года имеет статус государственного праздника. Проходят парады, официально узаконенные в 2008 году, траурные мероприятия, страна замирает в Минуте Молчания, когда, кажется, мертвая тишина опускается даже на вечно не спящий Тель-Авив, праздничную Хайфу, благоговейный Иерусалим… Конечно, про 9 мая 1945 года там помнили всегда, но в какой-то момент праздник носил более интимный, не массовый характер. До начала 1990-х - до прибытия в Эрец Исраэль тысяч бывших солдат Великой Отечественной и их детей, стремившихся на свою землю.

Точную цифру погибших во время той страшной войны евреев - воевавших, пропавших без вести, замученных в лагерях и гетто, заживо сожженных и задушенных в газовых камерах - до сих пор точно не известно. Речь идет о 5-6 миллионах человек. Из них 1,5 миллиона - только дети, замученные во время Холокоста. В молодом государстве помнят, что их страны не было бы, если бы фашизм не уничтожили. Да и само существование еврейской расы оставалось под большим вопросом - ведь в первую очередь для них, детей Давида, задумывались лагеря смерти, газовые камеры, расстрельные яры…

Специально к 70-летию Победы государство Израиль учредило памятную медаль, которую в дипломатических миссиях страны на территории России получат десятки людей в Санкт-Петербурге, Москве, Екатеринбурге и Новосибирске. На медали отчеканено слово «Победа» на русском, английском и французском языках, на нижней части лицевой стороны медали текст на иврите: «70 лет Победы над нацистской Германией». На обратной стороне - девиз Союза инвалидов войны: «За наш народ и все человечество».

В зале - 20 очень пожилых людей: участников войны, узников гетто, заключенных концлагерей. Несколько человек не смогли прийти - болеют, им всем уже за 75. За них получать медали пришли дети и внуки.

«Мне хочется плакать в особо трогательные моменты: когда звучит гимн Израиля, когда нахожусь в Музее Холокоста (Яд ва-Шеме), вспоминаю жертв Катастрофы и награждаю праведников мира (людей разных национальностей, спасавших евреев - ред.), и вот теперь, когда могу лично поблагодарить вас, - начал торжественную речь генеральный консул Израиля Михаэль Лотем. - Советская армия освободила из лагеря смерти мою маму, поэтому я не могу не помнить и не чтить подвиг советского народа в той войне… В 1950-60-е годы в Израиле неоднократно поднимался вопрос, почему столько евреев не сражались с фашистами, а покорно шли на смерть… Но вы - лучшее свидетельство тому, что евреи сражалась. Более 1,5 миллионов евреев воевали против фашизма. Мы в Израиле помним вашу роль в войне против нацизма. Для меня большая честь, что я могу приветствовать вас лично».

Старики смущенно улыбались, благодарили… А председатель Северо-Западной общественной организации инвалидов, бывших узников фашистских лагерей и гетто Павел Рубинчик потребовал от генконсула упоминать в траурных списках Яд ва-Шема не только убитых евреев Восточной Европы и Германии, но и 2,5 миллиона евреев России, Белоруссии и Украины. Генконсул пообещал обязательно это учесть.

«Отец не сможет сделать то, что сделала мать»

Леониду Мееровичу Симановскому тогда было 8 лет. Он с мамой, старшей сестрой и другими родственниками оказался в могилевском гетто. Сейчас он рассказывает мне, что детская память фигурно вырезает отдельные картинки: как мама, предчувствуя что-то, ночью вывела его в лес и строго-настрого запретила возвращаться. И еще ни в коем случае не разрешила заглядывать ни в какие овраги, встреченные им на пути. Леня, маленький еврейский мальчик, не посмел ослушаться мать, и покорно ушел один в ночной лес. Через несколько дней все население гетто, в том числе его маму и сестру, расстреляли - в овраге…

«История - как промокашка… Я помню ее фигуру - как фигуру елочки, окаменевшую, уже почти мертвую, но заставившую меня уйти… Это - как вспороть собственное брюхо, понимаете? Никакой отец никогда не смог бы сделать то, что сделала мать… - говорит Леонид Меерович, пытаясь скрыть слезы. Но мы оба плачем. - Я поражен человеческим духом. Не помню, как принято говорить, ни «теплые материнские руки», ни «мягкий живот»… Помню это одинокое, страшное, самостоятельное решение - спасти своего ребенка вот так, на разрыв сердца».

Потом 8-летний мальчик три года - не три дня, а три года - жил в лесу, иногда проникая в деревни и городки Белоруссии, спал в склепе на кладбище, боясь не покойников, а волков, спал в каких-то щенячьих, как он говорит, норах, питаясь помоями и воруя еду на базарах. Леня, будучи евреем, был светловолосым - вероятно, это его и спасло. Так он жил три года - до освобождения Белоруссии советскими войсками. Жажда выжить - воровство еды - его и спасли. Его поймали милиционеры и отправили в спецприемник НКВД, где 11-летнему мальчишке устроили допрос - не шпион ли. Пожалели, отправили в «спецуху» - специальный детский дом для малолетних воришек. Там неожиданно проявились художественные таланты, и мальчик стал, по сути, «главным художником Могилева». Оттуда после окончания школы он и уехал в Ленинград - поступать «на художника». И поступил. Окончил Мухинское училище и 55 лет проработал на Гознаке. Ушел только 1,5 года назад, хотя его до сих пор просят вернуться.

У него жена - русская Валентина, сын, двое внуков, двое правнуков. И вот ведь насмешка судьбы - внуки и правнуки живут в Германии. Или не насмешка, а дань справедливости? Или готовность принять покаяние? Или непреодолимое желание выжить и жить - как тогда мать, разорвав себе сердце, отогнала его от дома и от смерти в черный спасительный лес…

У каждого из двадцати награжденных еврейских ветеранов - своя история. Не менее страшная, чем история случайно встреченного на церемонии Леонида Симановского. Но никто из этих стариков не озлобился, никого и ничего не проклинает. Никого и ничего, кроме фашизма и войны.

Фото: Марина Бойцова