Кто зарабатывает на милосердном Петербурге?

Иду на днях на работу и вижу картину. На Кирочной улице возле перехода рыдает женщина, у ее ног на складном стульчике сидит девочка в белом берете, прикрывающем лысую голову, и в медицинской повязке на лице. Они просят милостыню, а сердобольные люди ее активно подают. Я тоже потянулась было за кошельком, но вспомнила истории о «мафии нищих» и попрошайках, которые с помощью детей вызывают жалость у прохожих и тем самым зарабатывают десятки тысяч рублей в день.

В общем, прошла мимо, но увиденная картина не выходила из головы. А вдруг эта женщина не знает, что в Петербурге существует несколько благотворительных фондов, занимающихся помощью онкобольным детям? Может, она не понимает, куда обратиться, чтобы ее дочери оказали необходимую медицинскую поддержку, и вышла на улицу от отчаяния? Я дошла до редакции, взяла диктофон и пошла обратно. Но на том самом месте их не оказалось. Оглянулась по сторонам и увидела их неподалеку. Женщина пила кофе и курила, а девочка сидела на ступеньках все в том же берете и повязке.

НЕ ОНКОЛОГИЯ, НО ДЦП

«Скажите, а вы обращались в благотворительные организации, чтобы вашей девочке помогли?» – спросила я у женщины, представившись журналистом.

Мария (так она назвалась) ответила, что им всюду дали от ворот поворот, потому что нет страхового медицинского полиса. Сама она с Украины, с Мелитополя, и приехала в Петербург с четырьмя старшими сыновьями четыре месяца назад, а все документы смогут оформить только через полгода после приезда.

По словам Марии, у ее дочки церебральный паралич. Диагноз поставлен 9 лет назад, а сейчас ей уже 22 года, хоть она и не выглядит на свой возраст.

«Мы обращались в больницу, там все платно, за койку надо отдать 1 500 рублей в сутки, за анализы тоже платить. А ей каждые три месяца нужны капельницы для позвоночника, лекарства дорогие. На Украине они стоят 400-450 гривен, это 1 200 рублей, – объяснила Мария.

Еще женщина сказала, что снимает квартиру, а старшие сыновья работают грузчиками и дворниками. Последним выделили служебную «однушку».

«А давно вы милостыню просите? Не гоняют?» – задала я последний вопрос.

«Нет. Мы недавно пришли, в начале десятого. Чуть-чуть постояли, немного "сделали", чтобы хоть что-нибудь купить, сейчас кофе допью, и уйдем», – ответила Мария.

Как выяснилось, Мария на Кирочной часто бывает, но без дочки. Стоит с ее фотографией, на которой девочка совсем лысая, и просит на лечение. Прохожие подают. Я дала ей свою визитку, пообещав, что к вечеру узнаю, могут ли какие-то благотворительные организации Петербурга помочь ей. Но сомнения все же возникли. Со слов женщины, диагноз «церебральный паралич» девочке поставили в 13 лет. Бывает ли такое? И зачем она бреет дочь наголо и надевает повязку, добиваясь сходства с человеком, перенесшим химиотерапию?

Тем не менее, я позвонила в фонд помощи детям, больным ДЦП, «Шаг вместе», который курирует актер Гоша Куценко. Там мне ответили, что по закону не могут помочь в этой ситуации, потому что девочка совершеннолетняя, но все же согласились проконсультировать эту семью.

«А то, что диагноз ДЦП поставлен в 13-летнем возрасте, не должно вызывать сомнений. Такое бывает вследствие перенесенных травм или инфекционных заболеваний», – сказали в фонде «Шаг вместе».

БЕЖЕНЦЫ ПРЕВРАЩАЮТ НЕДУГ В ИСТОЧНИК ДОХОДА

Многое прояснилось и после разговора с одним из волонтеров, которые помогают украинским беженцам, приехавшим в Петербург. «Честно говоря, мы всех беженцев отговариваем приезжать в Петербург, потому что квоты по приему беженцев в городе закончились еще в ноябре прошлого года, статусов не дают и вообще ничем не помогают. Такая же ситуация в Ленобласти. Украинцам нужно ехать в регионы России по программе переселения, где есть пособия, жилье, соцгарантии и работа. Но они выбирают жизнь на улице и побирушничество, но зато в Петербурге», – рассказал волонтер, не пожелавший называть своего имени.

По его словам, даже если Мария с дочерью проживут в городе полгода и получат регистрацию со страховкой, полноценная медицинская помощь и реабилитация им не светит.

«Иностранным гражданам без статуса беженца и вынужденного переселенца даже со страховкой приходится рассчитывать только на экстренную медпомощь, а лечение ДЦП к этому не относится. Это только за деньги», – объяснил волонтер.

«Почему на Петербурге свет клином сошелся? К сожалению, мы все чаще сталкиваемся с тем, что люди превращают недуг в источник дохода... Знаю одну парочку, которая сыграла на том, что муж – раненный ополченец. За неделю в Питере они собрали 380 тысяч. Задумайтесь. А сердобольных людей здесь много, да и иностранцев полно... Никого не хочу судить, каждый живет так, как ему позволяют обстоятельства, но если здесь действительно тяжело, то почему бы не поехать туда, где помогут? Кстати, раненым, за которыми мы смотрели, предлагали лечение, протезирование и санаторий в Пятигорске. Ни один не поехал. Все остались побираться», – рассказал волонтер, больше года помогающий украинским беженцам.

ПОМОЧЬ МОЖНО, НО ДЕЛОМ

Владимир Берхин, президент благотворительного фонда «Предание», считает, что помогать надо искренно, от сердца, но не автоматически, чтобы не навредить ближнему.

«Милостыня, совершаемая без рассуждения, возможно, способна спасти вашу душу, но она станет горящими угольями на голове того, кто использовал накачанного наркотиками малыша, чтобы вытащить из вашего сердца немного сострадания», – пишет он в своем блоге.

По его мнению, взять человека за руку и отвести туда, где ему действительно помогут, если он подлинно нуждается, – большая помощь и большая жертва в наши суматошные времена, чем просто отданные сто рублей.

«Если хочется помочь больным детям, взрослым и инвалидам, то подумайте, какой и почему сбор средств будет эффективнее – ходить по метро или по соцсетям с протянутой рукой или привлечь людей, которые выбрали помощь нуждающимся своим постоянным занятием», – советует Владимир Берхин.

Пожалуй, прислушаюсь к его совету и буду ждать звонка Марии, чтобы объяснить, где им действительно помогут.