«Черный октябрь»: красные не проиграли, белые не победили

Как известно, историю пишут победители. Конституционный кризис в 1993 году завершился победой Бориса Ельцина. То, что проигравшая сторона называла «переворотом» и «расстрелом парламента» в официальной риторике на время закрепилось как «подавление коммуно-фашистского мятежа», а «защитники демократии» превратились в «ГКЧП-2». Спустя несколько лет наступило время ревизии. Сегодня мы можем наблюдать, как в выстроенной при Борисе Ельцине системе управления в команде его непосредственного преемника Владимира Путина на видных ролях оказались такие видные противники «расстрела парламента» и политики первого президента, как Станислав Говорухин, Дмитрий Рогозин и Сергей Глазьев. Вместе с огульной демонизацией «бардака 90-х» близкие к настроениям власти публицисты все более критично оценивают фигуру Ельцина и со все большим сочувствием отзываются о защитниках Белого Дома. Возникает закономерный вопрос - так кто является победителем сегодня?

Забавным предисловием к ответу на данный вопрос может послужить полная чехарда в оценках событий 3-4 октября 1993 года со стороны представителей трех основных современных политических течений в России.

Одни либералы поют оды сторонникам Ельцина, которые вышли на Тверскую и своим присутствием повлияли на позицию силовиков, которые, в свою очередь, сумели на время отстоять «демократические ценности» и «проевропейскую ориентацию страны», а также предотвратить «коммунистический реванш».

Другая половина либералов справедливо отмечает, что именно в октябре 1993 года зародился тот самый политический режим, который сегодня так ненавистен первой половине либералов.

Другая половина либералов справедливо отмечает, что именно в октябре 1993 года зародился тот самый политический режим, который сегодня так ненавистен первой половине либералов: «неограниченные» полномочия президента, свободное распоряжение Конституцией, нежелание и неумение договариваться с оппозицией, силовое разрешение общественных конфликтов и укрепление репрессивных правоохранительных жерновов, доставшихся от большевиков.

Нечто подобное наблюдается и среди националистов. Одни с сочувствием вспоминают, как «баркашевцы» ходили со свастикой по Москве и «отстреливали жидов», которые «ограбили Россию» и «привели к вымиранию русского народа».

Другие называют Александра Баркашева и всех выступивших на стороне Белого дома политиков «патриотического направления» «совками». Так же они заявляют о своей преемственности по отношению к Белому Движению, традиции непримиримости по отношению к красным и невозможности любых союзов с оными. Они же напоминают, что, к примеру, НПФ «Память» была за Ельцина, а Русский общенациональный союз Игоря Артемова против всех и выступал за перевыборы одновременно и президента, и законодательной ветви власти. К слову, в те времена это была достаточно популярная позиция. На знаменитом апрельском референдуме за досрочные выборы президента проголосовали 49,5%, а за досрочные перевыборы депутатов 67,2%, но обе стороны решили пойти своим путем. 

Лишь 18% участников опросов считают правой одну из сторон (7% за Ельцина, 11% за Верховный совет). Еще удивительнее наблюдать идеологическое расхождение в рядах левых. Представители КПРФ и направления, которые можно было бы обозначить как «внекоммунистическое советско-патриотическое державничество», выступают за «власть советов», действовавшую в соответствии с Конституцией 1978 года, которая, по их словам, пыталась не допустить «разграбления страны олигархами и бандитами». Коммунисты-ортодоксы подчеркивают, что в антиельцинском Совете народных депутатов, а также в Верховном совете заседали такие же «буржуи», ранее поддержавшие приватизацию и не принимавшие только ее специфические гайдаро-чубайсовские формы. 

Своеобразной параллелью к данным спорам служат данные соцопросов об отношении населения к событиям 1993 года. По данным «Левада-центра», лишь 18% участников опросов считают правой одну из сторон (7% за Ельцина, 11% за Верховный совет). При этом 58% однозначно осуждают применение военной силы. 

Впрочем, споры возникли потом. В октябре 1993 года для большинства «гражданских» участников конфликта все было однозначно. Вокруг Верховного Совета собирались те, кто был «за СССР» и ностальгировал в той или иной форме по советскому прошлому. На Тверскую шли антисоветчики.

Спустя несколько лет настало время «державного» советско-патриотического реванша.

Идеологическая линия фронта проходила там же, где и во время прежних горячих эпох Гражданской войны между белыми и красными. Но в 1994 году победивших антисоветчиков самой разной политической ориентации в очередной раз обманули. Людоедскую советскую идеологию не запретили. Всех участников конфликта реабилитировали во имя «примирения и согласия». После те успешно вернулись в активную политику, а некоторые даже и в исполнительную власть. Перспективы люстраций, реституции и Нюрнбергского процесса над коммунистами отодвинули в неопределенное прошлое. Ошибки двоечников, проводивших экономические реформы, привели к резкому «олевению» массовых настроений. А спустя несколько лет настало время «державного» советско-патриотического реванша. Кто в нем больше повинен - победивший Ельцин или проигравший Руцкой, вопрос и впрямь скорее риторический.

Проигравшими же, по сути, являются те обычные россияне из обоих лагерей, которые на время превратились в пушечное мясо. Так кого же сегодня считать победителями? Очевидно, представителей созданной большевиками репрессивной полицейской системы, которая в 1993 году доказала власти свою эффективность, и которую при нынешнем политическом раскладе в ближайшее время вряд ли кто-то будет реформировать всерьез. Победил бюрократический аппарат, избежавший чисток и сохранивший свою структуру и даже костяк с советских времен, несмотря на все видимые политические катаклизмы. Победили лидеры обоих противоборствовавших лагерей, которые пополнили политические биографии «героическими» страницами и успешно продолжили карьеру. Не проиграли в большинстве своем и новоявленные крупные собственники, основные бенефициарии спорных экономических реформ начала 90-х, хоть и несколько потесненные в «нулевые» новой олигархией.

Проигравшими же, по сути, являются те обычные россияне из обоих лагерей, которые на время превратились в пушечное мясо в чужой войне за чужие личные интересы.

Симптоматично, что ни коммунисты, ни антикоммунисты не добились своих целей, а не разрешенный с 1917 года кризис легитимности власти по прежнему висит над страной Домокловым мечом гражданской войны.