Идет война холодная…

Во Вторую мировую войну СССР, США и Великобритания вошли в очень непростых отношениях, с очень непростым прошлым, явно давившими на страны-союзницы. В годы гражданской войны одним из важных факторов, сохранивших власть в руках большевиков, была интервенция. Вторжение на стороне белых англичан, французов, американцев, японцев позволило правительству Ленина использовать фактор внешней опасности для поддержания населения в страхе и лояльности.

Когда в Европе действительно объявился враг, открыто заявивший о желании начать «натиск на Восток», было очень трудно перестроиться и увидеть возможность союза с Англией и Францией.

Рычаг этот был настолько эффективен, что в последующие годы опасность интервенции, злобных происков (прежде всего - Англии) стали просто одним из столпов идеологии, сформировавшей сознание советских граждан. К тому же отношения с Англией действительно были не слишком хорошими. СССР вообще долго оставался своеобразным маргиналом. В Советском Союзе все предвоенные годы Англия традиционно подавалась властью как главный враг государства. Поэтому, когда в Европе действительно объявился враг, открыто заявивший о желании начать «натиск на Восток», было очень трудно перестроиться и увидеть возможность союза с Англией и Францией.

Вот с США было явно проще, ибо экономическое сотрудничество с ними началось достаточно быстро - и вклад американских кампаний в индустриализацию было сложно отрицать.

На Западе ситуация также была не очень-то простой: вряд ли кто-то действительно собирался (как пугали большевики) идти походом на Советскую Россию, однако радости от ее существования не испытывали. Мало того - европейское общество обуял «красный страх». Опасались, что СССР может начать мировую революцию. Революция 1918 года в Германии и Коминтерн давали основания для таких подозрений.

Одним словом, ко Второй мировой союзники подошли на фоне очень сильного взаимного недоверия и даже страха. Да и «союзники» ли? Пакт Молотова-Риббентропа, Мюнхенское соглашение, война с Финляндией и присоединение западной Украины и Белоруссии (фактически - очередной раздел Польши), а заодно стран Прибалтики, развели СССР и западный блок по разные стороны баррикад. И только нападение Германии на Советский Союз расставило все на свои места, сведя в одном альянсе Англию, Америку и СССР.

Европейское общество обуял «красный страх». Опасались, что СССР может начать мировую революцию. Революция 1918 года в Германии и Коминтерн давали основания для таких подозрений.

Как бы это ни было тяжело, пришлось дружить и сотрудничать. В ходе войны руководители всех трех стран вынуждены были налаживать и межгосударственные, и личностные отношения, договариваться, искать компромиссы. Все трое: и Сталин, и Рузвельт, и Черчилль - были исключительно опытными политиками и, конечно, не доверяли друг другу до конца. Тем не менее общие встречи, договоренности и их соблюдение, взаимная помощь привели к достаточно тесному сотрудничеству в рамках антифашистской коалиции.

Но две стороны (СССР и Англия с Америкой) сохраняли определенную степень недоверия и старались противодействовать замыслам партнеров, шедшим вразрез с договоренностями или интересами своих стран. Об одной такой попытке противодействия рассказывает (в сильно гиперболизированном виде) автор «17 мгновений весны».

По мере приближения победы стало чувствоваться определенное охлаждение отношений - планы у каждого из блоков на будущее Европы сильно разнились. Личные отношения, впрочем, позволяли сглаживать острые углы. И если Черчилль был давним и принципиальным противником СССР и советской системы в целом, старался не допустить усиления Советского Союза в Европе, то Рузвельт, наоборот, видел перспективы в развитии отношений с Востоком, возможность трансформации советской системы. И именно его смерть и приход к власти Гарри Трумэна стала вместе с демонстративным применением атомного оружия одним из важных факторов обострения отношений. Но останься он жив еще год-два, едва ли это изменило бы общую канву истории, но могло явно смягчить уровень противостояния.

По мере приближения победы стало чувствоваться определенное охлаждение отношений - планы у каждого из блоков на будущее Европы сильно разнились.

Обе стороны в этом многолетнем противодействии, как и в 20-е годы, сползли обратно к недоверию и страху. Западные страны боялись (и небезосновательно) усиления позиций СССР в Восточной Европе. А СССР чувствовал явную угрозу в атомном оружии. Похоже, и для СССР, и для Америки (после войны Англия уже не играла определяющей роли в этом союзе) необходимость использовать фактор внешнего врага для укрепления собственной внутренней позиции была существенной. СССР для американцев и США для советских граждан становятся на долгие годы пугалами. Впрочем, маккартизм и гонения на левых политиков и общественных деятелей (например, Чарли Чаплина) были еще и реакцией на популярность на Западе СССР и лично Сталина после завершения Второй мировой войны. В отличие от современной ситуации, тогда ведущая роль СССР в деле победы над Германией не вызывала сомнений у общественности.

События в Европе:раздел Германии, различия в подходе к своим секторам, проблема Берлина и - шире - послевоенный раскол между странами Запада и «молодыми социалистическими демократиями», попавшими под влияние СССР, вкупе с возросшим недоверием и страхами стал в итоге главной причиной начала холодной войны. Очень символично, что заявил об этом событии Уинстон Черчилль. Во многом он не просто констатировал, но и проанализировал уже нараставшее в те дни противостояние и спрогнозировал, как дальше будут строиться отношения между странами двух блоков. Речь в Фултоне, произнесенная в марте 1946 года, обнажила существующие противоречия, показала ситуацию в Европе и считается неофициальной датой начала холодной войны. Последовавшая за ней реакция Сталина показала, насколько по-иному видится все происходящее из Кремля. Сталин обвинял Черчилля в расизме и представлял последователем Гитлера.

Современные аналогии с ситуацией 1946 года выглядят откровенно поверхностными. После Второй мировой войны это были две принципиально разные политические, экономические и идеологические системы. Сейчас же таких разительных противоречий нет. И системы схожи, и есть даже общий противник (не такой, конечно однозначный, как фашистская Германия). Если уж и искать исторические аналогии, то скорее их можно найти в отношениях Российской империи и западного мира в XIX веке. Тогда были периоды и улучшения и охлаждения отношений, но не существовало такой непреодолимой пропасти, как между СССР и всем остальным миром в середине XX века.

Холодная война несомненно является тяжелым периодом истории взаимоотношений стран Запада и СССР - она подорвала экономическую мощь нашей страны и несколько раз ставила мир на грань уже настоящей, «горячей» войны, грозившей уничтожением человечества. Хотелось бы, чтобы современные политики извлекли уроки из совсем недавней истории и предпринимали шаги не для обострения, а для налаживания отношений между странами. Плохой мир всегда лучше доброй ссоры.