Русская справедливость как «русская весна»

За пустыми спорами о «национальной идее» скрываются аморализм и безотцовщина. Учиться стоит у природы: раз в год она отвечает на вечные вопросы повторением вечных ответов. Вечные истины разливаются ручьями талого снега, блистают свежими почками на оживших деревьях, трещат переливами птичьих трелей, благоухают первыми медовыми лепестками и жужжат над ними пробудившимися пчелами и стрекозами, а то и рычат голодными бурыми медведями или воют с волками и рыщут в поисках добычи.

Симпозиум о «национальной идее» открылся 20 лет назад с началом русского исхода из советского большевистского пленения и продолжается до сих пор в пыльных университетских аудиториях, в офисах без окон на улицу, в темных прокуренных ресторанах, а иной раз, как в октябре 93-го, с винтовками на перевес на дремлющих московских улицах. Организованный ОК-inform круглый стол на казалось бы далекую и абстрактную тему «Отсутствие справедливости в российском обществе» не мог остаться в стороне от общего веселья. Ораторы, историки и общественные деятели в своих словесных конструкциях раз за разом тонули в старом споре. 

- Почему евразийская интеграция буксует, и не происходит объединения России хотя бы с Белоруссией? Наши коллеги в Минске, Кишиневе, Баку или Бишкеке говорят, что хотели бы видеть от России не только Путина и квоты «Газпрома», а еще идею. Чтобы русские что-то привнесли. Ведь всегда считалось, что русские несут особую идею, правду и честность миру, но сейчас этого не ощущается, - считает директор Центра Льва Гумилева Павел Зарифуллин. 

Сказать, что России нужна национальная идея, значит сказать, что нужна любая национальная идея, лишь бы ее разделяло большинство. - У страны должен быть девиз. В России пока только есть флаг территории. Чтобы мы сложились, мы должны что-то сформулировать. Сложившись, мы узнаем, кто наши, а кто свои. Расстояние между нашими и своими - огромное и в то же время всего в один шаг. Когда мы станем народом и обществом, будет и справедливость, - уверен общественный деятель Константин Бенесюк.

- На человека, живущего в социуме, воздействует множество разных факторов. Их можно условно разделить на положительные и негативные. Негативные - это угроза различных санкций, ограничение свободы, возможность наказания. Но есть еще и давление коллективного общественного мнения, которое вызывает чувство стыда, которого сегодня в нашем обществе нет. А положительные - это поощрение со стороны общественного мнения, это чувство гордости за то, что ты принадлежишь к тому или иному социуму. Эту задачу решает корпоративная идеология, которая формирует позитивное субъективное представление об определенном социуме, о том, что он самый лучший, передовой, развитый. Когда такой мотивации нет, у людей ослабевает мотивация к выполнению своей роли в этом социуме, к добросовестной работе, к оказанию давления на остальных, без которого ситуация усугубляется, - заявил еще один участник круглого стола историк Игорь Богацкий.

Сказать, что России нужна национальная идея, значит сказать, что нужна любая национальная идея, лишь бы ее разделяло большинство, лишь бы она мотивировала, лишь бы были «стыд и гордость», неважно по какому поводу. Неудивительно, что нередко такие разговоры заканчиваются ритуальным плачем по Родине-СССР. 

Агностицизму, как водится, противостоит догматизм, проявляющийся в самых разных обличьях. По этому поводу в конце 19 века восклицал мыслитель Константин Леонтьев: «Избави Боже большинству русских дойти до того, до чего дошли уже многие французы, то есть до привычки служить всякой Франции и всякую Францию любить!.. На что нам Россия не Самодержавная и не Православная? На что нам такая Россия, в которой бы в самых глухих селах утратились бы последние остатки национальных преданий? Такой России служить или такой России подчинятся можно разве что по нужде и дурному страху».

Агностицизму, как водится, противостоит догматизм, проявляющийся в самых разных обличьях, мол, придумывать ничего не надо, ибо все придумано до нас. И далее предлагается преклониться перед одним из известных идолов - просвещенной современной Европой, хотя не понятно, почему не перед традиционной Европой, имевшей противоположные ценности? На круглом столе такую позицию занял председатель общественной организации «Объединение христианских демократов» Георг Габриелян.

- В 1861 году в России были освобождены крестьяне, а в Лондоне открыли первую линию метро, - сказал он. - Эти даты связаны. Нельзя сказать: «Женщина, ты стала избирательницей», отнять у нее ребенка, поместить в социалистические ясли, надеть на нее оранжевый жилет и отправить на работы. Не надо изобретать велосипед. Все уже придумано, нужно только не мешать правильному ходу развития истории собственной страны.

Единственный смысл споров о «национальной идее» в том, чтобы служить индикатором ее отсутствия. Как тут не вспомнить, что в просвещенном Лондоне в первой трети 20-го века сотни тысяч англичан и туристов посещали «человеческие зоопарки» с живыми обнаженными представителями некоренных народностей в виде экспонатов. А в середине 19-го века, пока Достоевский писал свои бессмертные романы, Менделеев додумывал периодический закон химических элементов, Лобачевский открывал неевклидову геометрию, Чайковский писал балеты и симфонии, Пирогов делал передовые хирургические операции, а русские офицеры готовились к очередному благородному рейду по Османской империи в надежде вслед за греками освободить от тяжкого ига и другие православные балканские народы, богатейшая Британская империя морила голодом непокорных ирландцев, истребляла посмевших восстать против рабства индийских аборигенов, беззастенчиво выкачивала ресурсы из порабощенных земель во всех концах света и душила в объятиях зарождавшегося капитализма собственных крестьян.

Единственный смысл споров о «национальной идее» в том, чтобы служить индикатором ее отсутствия. А упертость западников и всяческих иных «иков» и «истов» обнажает лишь хроническую российскую безотцовщину. Термин этот имеет как прямой, так и переносный смысл. Первая и Вторая Мировые войны, Гражданская война, перманентный голодомор, красный террор, сталинские репрессии унесли в 20-м веке жизни десятков миллионов мужчин, так что женское воспитание детей (от дома до детского сада, школы и многочисленных кружков) стало скорее нормой, чем исключением. А отечество - на то и отечество, что любовь к нему прививает именно отец. Если потребуется - даже розгами.

Можно сколько угодно биться головой об идеологические штампы, но в начале 20-го века в России было передовое для того времени избирательное законодательство, честные выборы, реально работающая система местного самоуправления, широчайшие возможности для занятия предпринимательством, не стесненные непреодолимыми административными барьерами или щипцами монополий, свобода ношения короткоствольного огнестрельного оружия, низкий уровень преступности, высокий уровень гражданской мобильности (когда всем было не все равно, и люди легко объединялись для защиты общих интересов), бескорыстное добровольчество и благотворительность - все, о чем сегодня плачут на многочисленных митингах и конференциях.

У кого-то иные ценности. А у природы ценностей нет, у нее только законы Не было лишь советской социальной справедливости, когда всем без исключения людям не принадлежало ничего от заводов и фабрик до собственных жизней. И до сих пор взлелеянные советской безотцовщиной поколения продолжают мучить всех остальных своей неизбывной ностальгией по кандалам.

«Русская весна» уже приплывала потоком отрядов Дмитрия Донского во время Монголо-Татарского ига, трели ополчения Козьмы Минина и князя Пожарского распугали поляков во времена Смуты, стрекот бородинских стрекоз сломил «великую армию» Наполеона, а значит и нынешнее 100-летнее безвременье не фатально. Где-то уже совсем недалеко воют голодные волки в нетерпеливом ожидании грядущей охоты. Они ждут лишь, пока в силу войдет первое свободное русское поколение. И тогда горе тому, кто будет спорить с природой. Кто-то с этим, разумеется, не согласен. У кого-то иные ценности. А у природы ценностей нет, у нее только законы.