Россия накануне революции: азефовщина. Часть 2

Все они были связаны с деятельностью охранных структур и названы по именам конкретных людей, все они оказали значительное влияние на историю нашей страны, и все они ушли в тень и стали незнакомыми для людей, мало интересующихся историей столетней давности. Но, тем не менее, в давней истории содержится многое, что может быть интересно и даже актуально для современности.

Первая «охранка» - «Отделение для производства дел по охранению общественного порядка и спокойствия в Санкт-Петербурге» - была открыта после покушения Каракозова на Александра II.

Мы уже опубликовали ряд материалов о революции и терроре в конце XIX - начале ХХ века. Однако практика борьбы с ним подробно не рассматривалась. А борьба шла, и нешуточная. С одной стороны применялись прямые репрессии.

Первая «охранка» - «Отделение для производства дел по охранению общественного порядка и спокойствия в Санкт-Петербурге» - была открыта после покушения Каракозова на Александра II. Занималось это охранное отделение (как и открытые позже по всей империи другие) именно политическим сыском. Состояли в нем кадровые военные, проходившие службу по корпусу жандармов, а также филеры (сотрудники, ведущие наружное наблюдение) и тайные агенты-провокаторы.

Провокация стала полноценным, а иногда и одним из основных методов работы этого учреждения. Суть такого метода - в засылке в революционные организации своих агентов, которые участвовали в подрывной деятельности и сообщали в охранку о планах революционеров, выдавали своих однопартийцев, обрекая их на ссылку, крепость, а иногда и на казнь. Как правило, провокаторы получали за свою деятельность приличное, хоть и не огромное денежное вознаграждение. Но «азефовщиной» называли в революционную эпоху не просто провокаторство (которое было и до, и после Евно Азефа).

«Азефовщиной» назвали практику существования двойных агентов, которые вели настоящую двойную игру и назвать которых однозначно только агентом или только революционером было невозможно.

Такое название получила практика существования двойных агентов, которые вели настоящую двойную игру и назвать которых однозначно только агентом или только революционером было невозможно. Что же за человек дал свое имя позорной странице в истории русской революции?

Евно Фишелевич Азеф был человеком малопривлекательным. Многие, лично с ним знакомые, вспоминали, что первое ощущение от встречи с ним всегда было неприятным. И тем не менее он умел расположить людей к себе.

Появившись, в общем-то, «из ниоткуда», из маленького местечка Лысково в Гродненской губернии, он сделал головокружительную карьеру в партии эсеров (через четыре года после вступления стал одной из центральных ее фигур и возглавил боевую организацию, которая провела целый ряд резонансных политических убийств, террористических актов).

Но еще во время обучения в Германии он сам предложил департаменту полиции свои услуги - он общался с революционно настроенными студентами из России и был готов за небольшие деньги (50 рублей, далее, в «лучшие годы», - до 1 000) доносить на них. Особенность Азефа как агента и провокатора именно в том, что долгие годы он вел свою игру, усердно трудясь и на ниве революции, и на ниве доносительства и провокации.

Азеф организовывал некоторые теракты так, чтобы их могла предотвратить полиция, а некоторые - втайне от полиции, чтобы укрепить свой авторитет в партии.

Он организовывал некоторые теракты так, чтобы их могла предотвратить полиция, а некоторые - втайне от полиции, чтобы укрепить свой авторитет в партии. Одновременно он сдавал полиции своих революционных коллег, членов ЦК, боевиков. При этом авторитет его в партии эсеров был чрезвычайно велик, и долгие годы никакие сомнения в его революционном настрое не возникали. Одновременно он приложил руку к множеству громких политических убийств: прежде всего В.К. Плеве (о нем мы уже писали).

В книге Сергея Александровича, петербургского градоначальника фон дер Лауница, говорится: Азеф готовил и покушение на Николая II. При этом в операции по закупке оружия для революции на японские деньги он не участвовал, видимо предполагая, что это может разрушить его авторитет в полиции. Сложно даже представить, какие мотивы руководили человеком, ведущим такую игру. Но, тем не менее, такая практика была достаточно широкой. Подобным провокатором ближе к концу жизни был Георгий Гапон (о нем расскажем в отдельной статье). Во многом схожа и история Дмитрия Богрова, убившего Столыпина, и ранее выдававшего эсеров и анархистов полиции за 150 рублей жалования.

Конечно, вокруг провокаторства Азефа или, например, убийства Столыпина наросло огромное количество слухов, домыслов, теорий заговоров и прочей шелухи. Но если выделить главное то мы остаемся у странной развилки.

Даже полиция воспринимала провокацию как деятельность незаконную и с 

С одной стороны - революционеры, в рамках своих понятий честные и преданные идее, но убивающие людей без приговора суда, ведущие подрывную нелегальную деятельность. С другой - государство и государевы слуги, борющиеся против революционеров и применяющие в этой борьбе приемы ничуть не лучшие, давящие всей государственной машиной любые ростки свободы, не только террор. И провокация  - самый позорный прием. Настолько позорный, что Азеф оказался выданным журналисту Владимиру Бурцеву ни много ни мало бывшим директором Департамента полиции Алексеем Лопухиным.

Даже полиция (в лице одного из своих лучших представителей, поплатившегося за это, кстати, ссылкой) воспринимала провокацию как деятельность незаконную и с нравственной точки зрения осуждаемую.

Очень символичным выглядит дальнейшая история Евно Азефа: приговоренный к смерти эсеровским партийным судом, он скрылся, тайно жил в Европе и умер в Германии в нищете и забвении. На могиле, в которой он похоронен, нет надписи. Фактически «Азеф» и «азефовщина» стали синонимом предательства. Нравственная развилка и с точки зрения революционеров, и с точки зрения «охранителей», и с точки зрения государства остается неразрешенной до конца.