Конец мифа: домик Пушкина уничтожила Красная Армия

«Есть в мире странные сближенья…»

Пушкинский заповедник, открытый еще до октябрьского переворота, выстоял в годы революционной смуты и продолжал работать даже во время войны - немецкие пропагандисты отлично понимали, что значит для мировой культуры имя великого поэта. Под «сень михайловских кущ», кроме офицерского состава, наведывались и знаковые персоны - среди них был, например, командующий армии «Север» фельдмаршал фон Лееб, сын генерала Врангеля.

За годы своего существования заповедник оброс легендами настолько, что порой бывает трудно отличить историческую правду от вымысла

В этом есть некая мистика, но заповедник притягивал тех, чьи предки когда-то были связаны с Пушкиным. Так, офицер пропагандисткой роты П. Данзас - родственник секунданта Пушкина - принимал участие в поэтических вечерах, которые устраивала оккупационная дирекция заповедника. Офицер вермахта барон Корф - потомок еще одного лицеиста, Модеста Корфа - участвовал в отправке пушкиногорской молодежи в Германию. А буквально в двух шагах от Пушкинских гор (в Новоржеве) служил присягнувший на верность рейху Клод Дантес-Геккерен - продолжатель рода убийцы Пушкина.

Нет ничего удивительного в том, что за годы своего существования заповедник оброс легендами настолько, что порой бывает трудно отличить историческую правду от вымысла. Попыталась внести свою лепту в разгадку этого вопроса и Дарья Тимошенко, которая посвятила свою последнюю книгу «Сделано: сожжен домик Пушкина» военной истории псковского лукоморья. На этот раз объектом ее внимания стала операция по прорыву линии «Пантера», которая проходила, в том числе, по реке Сороть. Понятно, что автор не могла пройти мимо некоторых расхожих штампов, которые при всей своей красивости имеют мало общего с тем, что происходило здесь в годы войны на самом деле.

Скандалы, интриги, расследования

Следует отметить, что некоторые из легенд пошли в народ с легкой руки Семена Гейченко - человека, чьим титаническим трудом был поднят из руин Пушкинский заповедник. Человек энциклопедического склада ума, живой, увлекающийся, он порой генерировал версии, которые с легкостью подхватывало его окружение - настольно он умел быть убедительным.

Подарив миру очередную гениальную выдумку, хранитель со временем и сам начинал верить в сказанное

Подарив миру очередную гениальную выдумку, хранитель со временем и сам начинал верить в сказанное. Впрочем, это были его устные рассказы, однако история о том, «как гитлеровцы сожгли дом Пушкина», стала почти хрестоматийной и вошла в его книгу «Пушкиногорье».

При этом Семен Степанович все-таки сделал оговорку, что эту «фронтовую быль» ему якобы рассказал один из гостей заповедника, который воевал в этих краях. Главным же действующим лицом этой истории стал не сам рассказчик, а… офицер-артиллерист Анна Петровна Нестерова, которая командовала орудием. В пересказе Гейченко она знала всего Пушкина наизусть, читала его на досуге бойцам и была взволнована своей исторической миссией по освобождению от фрицев пенат великого поэта.

Именно она и заметила, как фашисты разбирали домик няни, а «в один прекрасный день в центре усадьбы повалил густой дым. Фашисты что-то сжигали. Загрустила наша Анна Петровна. Говорит: пока мы тут стоим, фашисты все Михайловское с лица земли сотрут». Согласно канонам «жития» (а это было именно «житие» Анны Петровны), история закончилась смертью героини, которую убил «шальной снаряд». Подпитанная авторитетом хранителя, эта история была очень похожа на правду.

Прямое попадание

Между тем в Центральном архиве Министерства обороны во время работы над книгой Дарье Тимошенко удалось обнаружить документы, которые заставляют усомниться в правдивости рассказа «сослуживца Анны Петровны» о том, как фашисты уничтожили дом поэта - к слову, новодел 1937 года. Во-первых, потому, что в артиллерийском полку 29-й гвардейской стрелковой дивизии, которая занимала оборону по берегу Сороти, военнослужащих-женщин с такой фамилией не было в принципе. В списках части удалось обнаружить упоминание о гвардии лейтенанте Анне Ивановне Новиковой, удивительная судьба которой заслуживает отдельного рассказа.

Из него следует, что именно она, выполняя боевую задачу по огневому прикрытию групп войсковой разведки, тремя выстрелами разметала дом Пушкина в Михайловском. Подтверждает этот факт запись в журнале боевых действий полка от 2 июня 1944 года, где прямо говориться: «огнем 3-го дивизиона в результате прямого попадания 3 снарядов подожжен дом Пушкина, который сгорел дотла».

Более точен был начштаба 29-й дивизии майор Чернышев, который в пункте 5-м оперативной сводки напишет: «Сделано: сожжен домик Пушкина, уничтожено 75-мм орудие, пулемет». Кроме того, был разрушен блиндаж противника, подавлено два пулеметных гнезда. К этому хочется также добавить, что Анна Ивановна (в отличие от литературной тезки) после прорыва линии «Пантера» осталась жива, хотя и была 18 июля 1944 тяжело ранена в боях за Опочку, а уже в октябре ее наградили орденом Ответственной войны второй степени. «Первую» ей вручили уже в 1985 году, в ознаменование 40-летия со дня Великой Победы, но это уже совсем другая история…

В какой степени история от Семена Гейченко соотносится с правдой жизни? Ответ на этот вопрос может быть один: Анна Петровна из «Пушкиногорья» и гвардии лейтенант Новикова, которая выполнила приказ, уничтожив немецкий блиндаж в Михайловском, - абсолютно разные персонажи. Один - литературный, а другой - вполне реальный. Единственное, что их роднит, это точка на карте Псковской области - село Михайловское.