Тень Победы

Великая Отечественная была для каждого своя. У нее были тысячи и тысячи лиц, уродливых, трагичных, грозных, а иногда, наперекор всему, добрых или смешных. Почти у всех нас хранятся в семейных альбомах фотокарточки дедов и прадедов. Но что мы о них знаем? Увы, но до стыдного мало…

Несгибаемые

Фотографию ветерана битвы под Москвой Алексея Петровича Пономарева мы не ставим в этой публикации сознательно. Его уже нет. Он совсем немного не дожил до выхода этого материала…

- Вот я иногда думаю: женщин, кто воевал, всех до единой надо было бы наградить «Героями Советского Союза»! Выбрать какую-то круглую дату и - дать «героинь». Тем более их ведь уже и осталось-то – по пальцам пересчитать.

Что ж, ряды таких, как он, редеют сейчас очень быстро. Скоро не останется никого. Сохранятся их рассказы, записанные на диктофоны. Льющийся из устройства голос Алексея Петровича звучит чуть глуховато. Фразы, выстроенные чуть-чуть несовременно, словно долетают из далекой, многодесятилетней дали. Из того времени, которое он так и не смог забыть никогда:  

«Вот я иногда думаю: женщин, кто воевал, всех до единой надо было бы наградить "Героями Советского Союза"! Выбрать какую-то круглую дату и - дать "героинь". Тем более их ведь уже и осталось-то – по пальцам пересчитать: связистки, медсестры, радистки…

Помню, под Москвой, идем, и среди нас, мужиков, радистка Аня с радиостанцией -железным ящиком в пуд весом. Разведчики ей говорят: "Ань, давай мы понесем! Тяжело же!.." А она: "Ни за что! Я сама!"

Всю дорогу так и тащила. Гнулась, но шла...»

Не забывается такое…

Выдвигая в 2007 году идею об установлении традиции празднования Дня Героев, российские парламентарии пояснили: это чествование Героев Советского Союза, Героев Российской Федерации, кавалеров ордена Святого Георгия и ордена Славы. Сформулировано, разумеется, правильно. Вот только, если вдуматься, то и те, кто не совершил выдающихся подвигов во славу Отечества, в не меньшей мере заслуживают того, чтобы о них помнили…  

- У меня вопрос: почему никому в голову не пришло поставить хоть где-нибудь памятник боевому коню? На фронте же было больше 12 млн лошадей, и они таскали артиллерийские орудия, боеприпасы, вывозили раненых.

«У нас ведь, почитай, полвойны автомашин на фронте было мало, все на лошадях. И опять-таки у меня вопрос: почему никому в голову не пришло поставить хоть где-нибудь памятник боевому коню? На фронте же было больше 12 млн лошадей, и они таскали артиллерийские орудия, боеприпасы, вывозили раненых. Вы вдумайтесь: 12 млн! Это же чуть не вдвое больше, чем людей… Причем если конь получал хотя бы пустяковое касательное ранение, его сразу же пристреливали: госпиталей-то для животных не было.

Если б вы знали, как стонут раненые лошади! Человеческим голосом стонут - не забыть никогда и вспоминать страшно…

Как я попал на фронт? Я в начале войны, поступил в Томское училище. И меня назначили командиром взвода. Но я-то не хотел оставаться в тылу! Прихожу к начальнику училища, прошу: "Отправьте на передовую!" А он мне: "Ничего не могу сделать, приказ о твоем назначении комвзвода уже подписан".

И тогда я придумал одну штуку. Пошел на барахолку, купил бутылку самогонки. Тут же, на рынке, ее выпил. Окосел, конечно, мгновенно и - поволокся опять к начальнику политотдела. Говорю ему: "Вы видите, товарищ майор, какой я сегодня из себя есть? Если оставите меня тут, буду каждый день так напиваться!" Не знаю уж, что он обо мне подумал, но сказал: "Бандитов мне не надо!"

И я поехал в теплушке на фронт.

А ведь мог, согласитесь, остаться и до конца войны отсидеться в тылу! Но - мог, да не мог…»

Мои авторитеты

Героем может стать, безусловно, далеко не каждый. Но сегодня стали уж слишком часто говорить: нынешняя молодежь особым патриотизмом не отличается и вряд ли готова на подвиги во имя Родины.

- А вы знаете, как ни крути, а война была самым лучшим для нас временем. Мы же тогда были нужны, без нас было не обойтись! Даже в самые страшные дни это нас грело. Ну, а теперь…

Утверждение спорное, хотя доля истины в нем наверняка есть. Но почему это происходит? Не оттого ли, что мы слишком редко, лишь в знаковые праздники, вспоминаем тех, кто, идя в бой, думал лишь о том, что когда-нибудь мы, их потомки, будем сытыми, свободными и радостными?   

Как Алексею Петровичу жилось после войны? Не лучше и не хуже, чем остальным старикам. Он не жаловался. Накопившуюся за десятилетия боль и обиду выдавали разве что глаза. Да еще сказанная словно невзначай фраза:

«А вы знаете, как ни крути, а война была самым лучшим для нас временем. Мы же тогда были нужны, без нас было не обойтись! Даже в самые страшные дни это нас грело. А уж потом, когда победили, и вообще нечего говорить!  Герои, все до одного герои. Ну, а теперь…

Вы ведь и сами видите, как сейчас, когда молодого человека в армию призывают, впереди него идет бабушка, потом будущий солдат, а позади мама с папой. И всеми путями доказывают в военкомате, что ему служить категорически нельзя! А мы тогда по-другому думали. И никакие родители за нас не просили.

Вот мой отец, скажем, был в Белоруссии в партизанах. Причем ушел партизанить - вы не поверите - в 72 года! Немцы тоже не поверили и, когда его взяли, 12 часов продержали для порядка в петле, а казнить не стали, отпустили: иди, мол, дед... Решили: не может такой старый человек воевать! А он всю войну прошел и Героя Советского Союза получил!»

День за днем, проносясь над Землей, уносят в вечность души тех, кто может сказать о себе: я смотрел в глаза той войны. И нам нельзя, слишком опасно не знать и не помнить людей, каждый из которых сделал свою военную работу. Чтобы однажды, весной 45-го, в мире буйно зацвела сирень, смешивая свой аромат с запахами копоти, бензина и паленого железа…