Лидия Глебова: Мы все были в ужасе, но что делать - солдат есть солдат…

Сегодняшний собеседник «Общественного контроля» - Лидия Николаевна Глебова (Зимина), радистка, державшая из Петропавловки связь с артиллерийскими полками, а также с кораблями, которые находились в море и на Неве.

- Вы ведь, Лидия Николаевна, до войны жили не в Ленинграде. Как же попали в блокадный город?

- Так уж случилось… Война застала меня в детском доме под Москвой. В тот день, 22 июня, мы убирали территорию, готовились к открытию пионерского лагеря. И вдруг слышим по радио страшное слово: война. Может быть, это прозвучит пафосно, но скажу так: патриотизм охватил всех, без исключения. Большинство из нас сразу же решили: пойдем в армию добровольцами! Эх… Многие наши мальчики погибли в первые же дни войны, и лежат они теперь в безымянных могилах…

- Девочки на фронт тоже просились?

- Конечно, причем многие! Шли в военкомат, подавали заявления. Я вот до сих пор помню, что написала в своем: «У меня нет родителей, но у меня есть Родина-Мать, которая меня воспитала, и я готова отдать за нее свою жизнь».

- И вас сразу призвали?

- Нет, оставили до особого вызова.

- Обидно было?

- Некогда было об этом особо думать. В июле меня направили на строительство оборонной Кунцевской линии. А с осени начала днем работать на военном заводе, а по ночам дежурить в госпитале. Так и жила, пока не вызвали в военкомат. Я обрадовалась, думала: на передовую. Прихожу, а мне говорят: «Получай направление в военно-морскую школу. Будешь учиться на радиста». А уже оттуда, из школы, меня отправили на Ленинградский фронт.

- Вы ведь знали, как страшно живет блокадный город. Наверное, все внутри дрожало?

- Так я же ехала не одна, нас было в той группе 20 девушек-морячек. Конечно, всем было не до шуток, тем более что добирались до Ленинграда полторы недели - через Вологду, через Волховстрой и Тихвин. Вы не представляете, что там было - сплошные пожары после авианалетов! В общем, добрались мы кое-как до деревни Кобона на берегу Ладожского озера…

- А дальше - по Дороге жизни?

- Ну да. Только сначала мы трое суток ждали катер. Сухой паек у нас за это время закончился, выскребали остатки каши из котелков, запивали водой из озера. Сначала и не заметили, а потом увидели - там трупы плавают.

- Страшно представить!

- Мы все были в ужасе, но что делать: солдат есть солдат… Наконец дождались, катер пришел. Ночью, конечно. Командир приказал: «Первыми на борт поднимаются девушки-морячки, а потом, сколько возможно, - солдаты». Тогда ведь наши готовились к большому наступлению, поэтому на катер поднялось столько солдат, что невозможно было даже повернуться - стояли плечом друг к другу. Да, чуть не забыла, еще ведь на борту были мешки с сахаром для ленинградских детей - такой получился перегруз, что по сей день не пойму, как мы не затонули. Но как-то переправились. Сошли на берег - и пешком по лесу. Тьма кромешная, а нас предупредили, что можем столкнуться с немцами. Так мы на всякий случай приготовили свои перочинные ножички…

- Что приготовили?

- Я понимаю, сейчас это выглядит смешно, но другого оружия у нас не было. Так что можно сказать: нам повезло, прошли, никого не встретив. А когда добрались до Ленинграда, нас сразу отправили в санпропускник. Разделись мы догола и - в баню. Представляете картину: идут по двору 20 совершенно нагих девушек, а ведет их мужчина.

- Стеснялись, наверное, жутко?

- Я ведь сказала: солдат - он и есть солдат. И не такое бывало… Одним словом, получила я направление в штаб дивизии Балтфлота, на мощную передвижную радиостанцию 11-АК, которая находилась в Петропавловской крепости. Объяснили: твоя задача - держать связь с артиллерийскими полками, а также с кораблями, которые находятся в море и на Неве. Прибыла я на место назначения, а там одни мальчики 1917-1921 годов рождения. Встретили меня без особого восторга, ухмылялись: «Эрзац прибыл!»

- Вы были там единственной девушкой?

- Да. Но, знаете, ребята, когда увидели, что я несу вахту наравне со всеми и не жалуюсь, начали ко мне совсем по-другому относиться. Все показывали, рассказывали. И, кстати, первым делом предупредили: не надо бояться свистящего снаряда. Тот, который предназначен тебе, прилетит бесшумно.

- Я читала, что немцы страшно бомбили Петропавловку…

- Не то слово! Был такой случай. Все наши мальчики поехали в штаб, который находился в Лесном. Не помню, по какой причине их туда вызвали, но я осталась совсем одна. И тут начался ужасный артобстрел. Снаряды и осколки летели у меня над головой - вжих! вжих! А я сижу, вся сжалась в комок, но деваться некуда, я ж на вахте…

- Каждый раз, когда слушаю ветеранов, спрашиваю: как же вы все это выдержали?

- Так ведь мы по молодости лет были какие-то бесстрашные, не особенно даже и думали о том, что в любой момент могли погибнуть. И ведь гибли, каждый день гибли… Поэтому сейчас, когда вспоминаю то время, очень хочу верить, что люди, которые не щадили своих жизней, не будут забыты…

- А вы помните, Лидия Николаевна, день, когда сняли блокаду?

- Разве ж такое можно забыть! Артобстрелы ведь тогда уже прекратились вообще, мы начинали привыкать к тишине. Мальчиков, с которыми я служила, заменили прибывшие из Кронштадта девушки. И вдруг слышим - залпы! Мы сначала переполошились - неужели все сначала? А потом нам сообщили, что это салют в честь полного снятия блокады…

- И что с вами было потом?

- Как что? Воевала. Моя служба в армии закончилась в ноябре 1945 года. И знаете, у меня много наград, но, честно вам скажу: самая дорогая для меня - медаль «За оборону Ленинграда»… 

Фото из архива Лидии Глебовой.