Пострадавших от взрыва в петербургском метро преследуют интернет-террористы

Отправим в аккаунт

Началось интернет-преследование около двух недель назад, когда Наталия лежала в Мариинской больнице. Десятого апреля, в полдень, пришло сообщение от незнакомца, подписавшегося «кармополисом»: «Сколько платят за участие в такого рода постановках? Интересно поучаствовать тоже». И вслед за тем: «День добрый! Заинтересовался участием в подобных съемках. Как попасть на такие мероприятия, и самое интересное, - сколько платят?»

- Сначала я подумала, что человек ошибся, письмо отправлено не по адресу. А когда поняла, что это мне, осадила: «Молодой человек, вы о чем, о каких съемках? Лежу в больнице после теракта третьего апреля».

И дальнейший диалог:

- Постановочный теракт, я и спрашиваю: сколько совесть стоит? А кино плохое сняли в итоге, много ляпов вышло. Информация никуда не пойдет, просто для себя лично интересно.

- Молодой человек, вы идиот? Вам мало крови и убитых?! Не пишите мне никогда. Вы - трус и негодяй, который спрятался за «ник». У вас даже имени своего нет!

- Не смешите! Только глупцы и стадо воспринимают это, как правду. В трех метрах рвануло, сразу же интервью на выходе и никаких повреждений - на лице даже. При такой силе взрыва это просто невозможно. Хотя, о чем я, у вас своя легенда, вы свою линию намерены гнуть...

В тот день Наталия встретила в столовой ребят, пострадавших от того же взрыва.

- Трех пацанов, получивших легкую степень контузии, как и меня, доставили в Мариинскую, и при встрече мы просто здоровались. На этот раз, поскольку меня от переписки трясло, подошла к одному из ребят и спросила: «А вам в соцсети не пишут о “постановочном теракте?”»

- Что, вам тоже? - ответил он вопросом на вопрос. - Нам всем написали.

- И что вы ответили? - поинтересовалась я.

- Написал, что мне заплатили двадцать гривен. Я украинец, значит, в своей валюте, - улыбнулся парень. - Они издеваются над нами, почему же я не могу посмеяться над ними?

Через несколько дней, 18 апреля, снова явился «кармополис». На этот раз прислал рисованное лицо с подписью «Дмитрий Физматович» и все тем же вопросом: «Сколько стоит совесть?» И вышел такой диалог.

- Дмитрий, сомневаюсь, что вас так зовут, но раз вы сами себя так называете… Вас кто-то одурачил, натравил на больных, покалеченных людей… Если не прекратите меня преследовать, обращусь в прокуратуру.

- Вы так пишете, как будто я сто раз вам это писал. Имею право высказать свое мнение, ничего плохого в этом нет. Надо вас отправить на детектор лжи…

- Вы мне пишете уже неоднократно. Это можно доказать: зная ваш ай-пи адрес, мы вас найдем.

«Если бы это касалось только меня, наверно, не стала бы, а теперь обязательно напишу заявление в прокуратуру. Судя по всему, в соцсетях собралась группа, которая рассылает письма пострадавшим, - говорит Наталия. - Дважды ко мне ВКонтакте просились люди, на страницах которых - пустота, только какие-то сомнительные фотографии. В личной информации указывали мой родной город или вуз, в котором я училась. Не стала добавлять в друзья непрошеных заявителей».

Аккаунт интернет-террорист завел всего на три дня. «Тоже мне, деятель - мы сами его отправим в аккаунт», - обещает она.

А было так

Когда прогремел взрыв, Наталия получила контузию. Но то, что было в последние перед взрывом минуты, помнит отчетливо.

Молоденькая девушка спросила: «Вы не знаете, что там происходит?» и ахнула, увидев осколки стекла, которые у Наталии были повсюду - она выгребала их из ботинок, карманов, ушей

«Ехала в тот день в Торгово-промышленную палату Петербурга - меня попросили там сделать фоторепортаж с мероприятия. Находилась в конце вагона. Напротив сидел малыш лет двух-трех в комбинезоне со смешным треугольным капюшоном. Ехал с бабушкой (сразу скажу: они, к счастью, остались живы). Помню, что бабушка по-хозяйски держала его за коленку. Я малышу улыбнулась, та строго на меня посмотрела. Тогда я перевела взгляд - стала через окно наблюдать, что происходит в соседнем вагоне. Рядом со мной сидела девочка лет десяти - двенадцати. А еще я обратила внимание на двух женщин: помню, подумала: сестры или мама с дочкой, и что где-то я их уже видела… Собрались выходить, я надела рюкзак… Когда грохнуло, люди стали падать, я прижала к себе девочку. Нас, вероятно, спасли погибшие - падали на нас, закрывая своими телами. Сначала орали все, а потом - мертвая тишина. Успела подумать: только бы не было пожара. Какие-то мужчины-пассажиры бегали по вагону и спрашивали у всех подряд: “Ты жив? Ты жива?” Дверь в эпицентре взрыва вынесло, а наша была оплавлена так, что страшно смотреть, и заблокирована… Единственный путь, которым мы воспользовались, - через окно. Люди с платформы бросились помогать, но вскоре их осадили - вдруг рванет еще раз».

Из метрополитена Наталия выбралась самостоятельно. Голова гудела, сильно ломило в ушах. Поняла, что нет мобильного, остался во взорванном вагоне. Еле добрела до ближайшего магазина у метро, где продаются мобильники. Молоденькая девушка спросила: «Вы не знаете, что там происходит?» и ахнула, увидев осколки стекла, которые у Наталии были повсюду - она выгребала их из ботинок, карманов, ушей. Бросилась стряхивать с дырявой, как решето, одежды. Девушка восстановила симку и распечатала список последних звонивших Наталии по сотовому, чтобы ей легче потом было восстановить контакты.

«Было много интересующихся, сочувствующих, помогающих, но та девушка была первой предложившей помощь после взрыва. Я имя ее запомнила - Алена Сурольская, - рассказала Наталия. - Не знаю, как оказалась снова на площади у метро. Тут-то меня и поймал молодой человек с НТВ. Подошел с вопросом: “Знаете, что там произошло?” - “Конечно, знаю, - ответила. - Я была в том вагоне”. Я стала рассказывать, и видимо, шок стал проходить, “запал” кончился, речь замедлилась. Поняла, что сейчас упаду… Как-то добралась до скорой, которая отвезла в Мариинскую больницу. Такая масса врачей мной никогда в жизни не занималась…»

Мир тесен

В санаторий ее привезли из стационара 16 апреля на «скорой». «Вышла как-то ненадолго, когда предложили сопровождать, но очень скоро попросилась “домой”. Пока еще неважно себя чувствую, - объяснила Наташа. - А тут еще - этот интернет-террорист…»

По ночам Наталии Кириловой снятся взрывы: льется кровь, гибнут люди. Когда просыпается, как велят медики и окружающие, старается думать о приятном

По ночам Наталии Кириловой снятся взрывы: льется кровь, гибнут люди. Когда просыпается, как велят медики и окружающие, старается думать о приятном. О том, например, что после случившегося очень многие люди, наши и заграничные, поддерживали: звонили, интересовались здоровьем, навещали. «Лицедеи» посвятили ей, пострадавшей в теракте, спектакль под характерным для этого театра веселым названием «Летите и пилите».

Актеры рассказали, что из пострадавших выбрали ее - наугад. Только когда определились, явился Либабов и сказал: «Я ее знаю, как-то делала съемку для нас. Мир тесен»…

«Мне, кажется, сроду столько не звонили, - признается она. - Александр Николаевич Ржаненков - председатель социального комитета, обругал: куда же вы запропали, звоним-звоним… Сказала ему про “гибель” телефона, отреагировал верно: главное, что вы целы…»

Телевизора в санаторной комнате Наталии нет, медики запретили, объяснив, что больше всего сейчас ей противопоказаны новости. Правда, время от времени она все равно «хулиганит» - сидит в мини-планшете, а ведь всякое «паутинное» общение с миром опасно, ведь оно наводит на философские мысли: чуть дальше - чуть ближе ты к эпицентру взрыва - судьба. Беспокоит другое: как сделать так, чтобы в следующий раз не рвануло?

Философия терроризма

Как-то во время «Петербургского диалога» я спросила об идеологии терроризма известного политолога, журналиста-международника и писателя, главного редактора портала Russlandkontrovers (Германо-российский форум) Александра Рара.

Откуда берутся и чем руководствуются интернет-террористы, зачем они говорят о «постановочных терактах» - быть может, для того чтобы сеять страх, вносить сумятицу в умы и души, чтобы компенсировать свою собственную никчемность

Он ответил: «Очень опасны, как террористические группы, так и одиночки - философы террора. Философия терроризма смертельно опасна. Например, вспомним 2011 год, норвежского террориста Брейвика, организатора и исполнителя взрыва в центре Осло. Перед этим он сидел в подвале, часами мастерил бомбу и продумывал, ни с кем не советуясь, не набирая ничьих телефонных номеров, как осуществить убийство. Потом отморозки делали еще проще: разгонялись на грузовиках и примитивным образом убивали людей, давя всех подряд: женщин, детей, стариков - безоружных, беззащитных. Думаю, их нечеловеческая агрессия - жуткая месть за их собственную несостоятельность, за их комплексы, подогреваемые террористическими настроениями окружения. Цель террористов и карателей - запугать, а еще - чтобы о них говорили во всеуслышание. Честно, не знаю, как это сделать, но, если бы не писали о террористах, не рассказывали бы подробно, кто они, откуда пришли, - история оставалась бы полностью неизвестной и не упоминались бы организации, которые за ними стоят, последователей бы у террористов было бы во сто крат меньше».

«Контузия - слово-то какое военное», - сказала Наталия, провожая меня, а я думала о том, откуда берутся и чем руководствуются интернет-террористы, зачем они говорят о «постановочных терактах» - быть может, для того чтобы сеять страх, вносить сумятицу в умы и души, чтобы компенсировать свою собственную никчемность и скомпрометировать людей доброй воли?..

После встречи с Наталией, уже немолодой, состоявшейся в этой жизни женщиной, я встречалась с моряком легендарного крейсера «Киров» времен Великой Отечественной войны, капитаном I ранга, а тогда - юнгой Балтийского флота Валентином Портновым - ветераны возлагали цветы на Пискаревском кладбище к могилам 20-летних ребят, погибших во время «Таллинского перехода». Валентин Григорьевич по-военному кратко сказал: «Нынче контузии люди получают в мирное время. Теракты - тоже война, в которой трудно увидеть противника… Теперь уж вам не до нас».

Пожалуй, если бы было до них, до исторической памяти на «планете людей», все складывалось бы по-другому.