Почему в Петербурге так много рака

Ведущие петербургские онкологи, в том числе главный врач Городского клинического онкологического диспансера, главный онколог Петербурга Георгий Манихас, директор ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр специализированных видов медицинской помощи (онкологический)» Владимир Моисеенко, руководители ФБГУ «НИИ онкологии имени Н. Н. Петрова» рассказали депутатам Заксобрания Петербурга о насущных проблемах отрасли. Если ничего не предпринять, то в ближайшем будущем онкология будет первой причиной смертности, обойдя сердечно-сосудистые заболевания.

Эпидемии рака нет. Пока

О том, что в Петербурге одни из самых высоких в стране показатели заболеваемости раком, врачи говорят последние несколько лет. Ежегодно злокачественные опухоли диагностируют у 20 тысяч петербуржцев.

Подъем заболеваемости идет с начала 1990-х, однако смертность остается на том же уровне. Кроме того, показатели выживаемости у нас выше, чем в среднем по стране.

«Онкология стоит на втором месте в картине смертности и есть перспектива, что она будет на первом, - начал свое выступление перед депутатами Заксобрания Георгий Манихас. - Не надо пугаться, это пока не эпидемия, и объясняется это не только общим ростом заболеваемости, но и тем, что рак научились лучше диагностировать, а также увеличением продолжительности жизни. Как говорится, есть шанс дожить до своего рака».

По словам главного петербургского онколога, подъем заболеваемости идет с начала 1990-х, однако смертность остается на том же уровне. Кроме того, показатели выживаемости у нас выше, чем в среднем по стране.

«Да, заболеваемость высокая, но рак научились лучше лечить и раньше выявлять, поэтому смертность остается примерно на одинаковом уровне при общем подъеме заболеваемости. Однако когда в 2012 году одновременно с “майскими указами” нам было поручено с показателя 257,9 умерших на 100 тысяч населения снизить эти показатели до 192,8, то это было нереально. Нереально и сейчас, но существенные сдвиги есть».

В Петербурге на первом месте стоит колоректальный рак - и у женщин, и у мужчин. На втором - рак молочной железы, на третьем - кожи, затем идут легкое и желудок. У мужчин лидируют опухоли предстательной железы (раньше был рак легкого), у женщин - опять же злокачественные новообразования груди, колоректальный рак, рак матки.

Районных онкологов превратили в статистов

С ранней диагностикой рака у нас тоже проблемы - город серьезно отстает от общероссийских показателей. И также это объясняется слабой профилактической работой, плохой информированностью населения, нелогичной маршрутизацией (отсутствием четкого алгоритма действий медиков после обращения пациента), несвоевременным обращением к врачу и работой амбулаторного звена.

Больше всего медиков огорчает, что при такой организации фактически уничтожено главнейшее звено в онкологии - районные онкологи. При нормативе «сутки на человека» они попросту не успевают вникнуть в диагноз, определиться с проблемами пациента, а все время уходит на заполнение нормативной документации. Это привело к тому, что на стадии районной онкологии не хватает врачей - специалистам попросту неинтересно и невыгодно работать, как сказал профессор Моисеенко, статистом, а не лечить людей.

При такой организации фактически уничтожено главнейшее звено в онкологии - районные онкологи. При нормативе «сутки на человека» они попросту не успевают вникнуть в диагноз, определиться с проблемами пациента, а все время уходит на заполнение нормативной документации.

«Наша первичная онкослужба - это наша ахиллесова пята. Доступность помощи на первом этапе недостаточна. Раньше были районные онкоцентры, сейчас их лишили права лечить людей, и они должны больных сразу направлять в лечебные учреждения. Районные онкологи не имеют возможности творчески и профессионально развиваться. Они пациента даже толком увидеть не успевают, а уже должны направить его на лечение. Обследование за один день парализует службу районных онкологов, - возмущаются Георгий Манихас и Владимир Моисеенко. - Но врачи должны иметь возможность работать профессионально, а не заполнять бумажки».

В Петербурге работает трехуровневая система оказания онкологической помощи. Первый этап - участковый врач-терапевт, который обязан в течение двух суток в случае подозрения на онкологию направить к районному онкологу. Тот также в течение предельно короткого времени обязан дать направление в онкологическую больницу. И при таком графике и уровне, как принято говорить, вовлеченности в процесс зачастую они направляют пациентов не туда, куда надо. И отсюда возникает вторая проблема петербургской онкологии - направление онкобольных не в профильные медицинские учреждения.

«Рост показателей летальности у онкобольных, лечившихся в не специализированных медучреждениях, начал расти. Как можно направлять пациентов в Мариинскую больницу или в Городскую больницу № 2, где всего один онколог? Непонятно вообще, как они оказывают помощь! Они делают как бы жизнеспасающие операции, а потом эти пациенты с уже запущенными стадиями рака приходят к нам. И сделать уже ничего нельзя!» - возмущаются онкологи.

Врачи приводят множество примеров, когда пациент направляется в непрофильную городскую больницу на 1-й стадии заболевания, его там, как могут, оперируют, успокоенный пациент не встает на учет к районному онкологу, не наблюдается и через несколько месяцев попадает в Песочный или на проспект Ветеранов (исходя из территориального принципа условно жители южных и центральных районов Петербурга попадают в Городской онкологический диспансер на Ветеранов, северных районов - в один из нескольких институтов в поселке Песочный), когда зачастую сделать уже ничего нельзя.

«Когда пациентка услышала стоимость препарата, упала в обморок»

Директор ГБУЗ «СПб КНПЦ СВМП» профессор Владимир Моисеенко приводит статистику расходов государства на онкобольных - Россия где-то в третьем десятке. И это при том, что 80% больных нуждаются в лекарственной терапии. Финансирование немного увеличивается, но если рассматривать его в зависимости от роста доллара, то средств становится как раз меньше, потому что абсолютное большинство препаратов - импортные.

Сейчас, например, удивительные результаты показывают некоторые препараты таргетной (или так называемой «молекулярно-прицельной», в отличие от гормональной и химиотерапии) терапии. Но стоимость препаратов космическая. Например, препарат T-DM1 стоит 1 млн 647 тысяч в месяц. А нужен не один месячный курс. Другой препарат - вемурафениб: месячный курс обойдется в 560 тысяч рублей.

Финансирование немного увеличивается, но если рассматривать его в зависимости от роста доллара, то средств становится как раз меньше, потому что абсолютное большинство препаратов - импортные.

«Одна наша больная, когда услышала стоимость препарата, упала в обморок», - рассказывают врачи.

Владимир Моисеенко приводит пример своей пациентки: у совсем юной девушки диагностировали рак в поздней стадии, могла помочь только таргетная терапия с теми самыми «космическими» лекарствами.

«Девочка плачет, мама плачет, папа плачет, а мне что делать? Я знаю, что этот препарат ей поможет, но либо мне закупить его для нее одной - либо лишить других пациентов необходимых лекарств». Профессор объясняет, что на закупку лекарств им выделяют 2,2 млрд рублей. А необходимо - по самым минимальным европейским протоколам - 5,7 млрд. По самым скромным минимальным, подчеркиваю.

Владимир Моисеенко как главный химиотерапевт города перечисляет главные проблемы с обеспечением дорогими онкопрепаратами. Это их высокая стоимость при недостатке финансирования, необходимость оптимизации конкурсных процедур, а также неопределенность с лекарственным обеспечением жителей других регионов с временной регистрацией в Санкт-Петербурге.

«Мы обращались по этому вопросу в Конституционный суд. Ответ однозначный: мы должны обеспечивать лекарствами, в том числе крайне дорогими, не постоянных жителей Петербурга. Но вот в Москве, например, этот вопрос даже не обсуждается: у них есть какой-то локальный документ, который где-то под сукном, и они не лечат не москвичей», - рассказывает доктор.

Депутаты слушали, кивали

Представители постоянной комиссии Заксобрания по здравоохранению внимательно выслушали онкологов, задавали вопросы. Доктора отвечали. Однако на ежегодной встрече не присутствовали ни представители комитета по здравоохранению, ни вице-губернатор Анна Митянина. А без них множество ключевых вопросов решить невозможно. Поэтому договорились встретиться еще раз - через 10 дней.

«Ну хорошо хотя бы, что выслушали», - качали головами онкологи.

Кстати, а ту девушку с раком в последней стадии все-таки спасли. Врачи на свой страх и риск купили препарат стоимостью полтора миллиона рублей на месяц.