Мифы и правда о приемных детях

Через фонд прошли тысячи маленьких и взрослых петербуржцев. ОК-информ расспросил Марину Левину, кто и как берет детей из детдомов в свои семьи и почему дети иногда возвращаются обратно.

Дети не решат взрослых проблем

- Мы помогаем потенциальным приемным родителям понять собственную личность, мотивы, ресурсы. Бывает, что, разобравшись в себе, люди передумывают брать ребенка в семью, потому что это не решит их проблем. Приемный ребенок никогда не заменит умершего, не разрешит семейные трудности, не утешит твою боль, не сделает тебя счастливым, не принесет радости, не даст смысл твоей жизни. К примеру, достаточно часто приходят одинокие женщины, которые рассказывают о том, что ребенок нужен им для того, чтобы его понимать, слушать, беречь, чтобы было на кого опереться. На самом деле, это желание иметь мужчину рядом, неосуществленная мечта. Разве может она сбыться, если рядом появится ребенок пяти или шести лет? Что женщина к нему будет чувствовать? Кого может обвинить в своей одинокой женской доле? А еще очень часто приходят родители, которые не оставили надежду, что в их семье появится кровный ребенок. Они продолжают лечиться и делать все возможное, чтобы это случилось. Насколько может быть принят в такой семье ребенок в данный момент? - говорит Марина Юрьевна.

Школа приемных родителей у «Родительского моста» появилась 20 лет назад. Сам фонд существует 30 лет.

Она объясняет, что мотивы, которые движут потенциальными приемными родителями, делятся на компенсаторные, то есть заместительные, и бытийные - это когда у людей много любви, опыта, сил, они испытывают потребность ими делиться.

- У всех нас есть обе составляющие. Даже самые хорошие родители хотят, чтобы в старости ребенок подал им стакан воды. Но важно понять, какие мотивы все-таки превалируют. А когда появится осознание, с ним можно будет работать, трансформировать в позитивный ресурс, - рассказывает Марина Левина.

Как налаживались мосты

В семье Левиных одиннадцать детей - кровных и приемных.

- «Родительский мост» появился благодаря нескольким тогда еще ленинградским семьям, которые услышали по радио и увидели по телевизору сюжеты про брошенных в городских больницах детей и объединились, чтобы им помочь. Мы навещали их, где не хватало рук больничного персонала - кормили, поили, мыли, выводили гулять и делали все возможное, чтобы дети получили социальный статус. Мы подружились с чиновниками, прокуратурой, устанавливали контакты с детскими домами. Первым из них был детдом № 1 на Счастливой улице. И я горжусь, что на нашем пути повстречался Виталий Мутко, в те годы молодой, очень активный глава Кировского района. Он выстроил замечательную систему опеки в своем районе. Общими усилиями в конце 80-х - начале 90-х почти 900 детей, многие из которых имели инвалидность, были выведены из больниц. Более 40 детей попали в наши семьи. Сегодня им по 30 с лишним лет, - говорит Марина Юрьевна.

- Сначала мы просто хотели, чтобы дети росли в семьях. А когда больше не смогли принимать детей в свои семьи, поняли, что нужно создать некую систему, которая поможет изменить ситуацию в целом. Мы постоянно общались с администрацией города, органами опеки, министерством образования. Наша волонтерская организация начала превращаться в профессиональную. И сегодня мы делаем все, чтобы дети оставались в кровных семьях, а если это невозможно, были приняты в подготовленную семью усыновителей или опекунов, - рассказывает президент фонда «Родительский мост».

Дети-инвалиды никому не нужны

Она считает, что современным детским домам в Петербурге могут позавидовать многие европейские, а тогда, когда «Родительский мост» только создавался, проблем в казенных учреждениях было очень много - от нищеты до насилия. По сути, это были просто «хранилища для детей», а если в них жили дети-инвалиды - то места их последнего пристанища.

Костяк «Родительского моста» составляли 10-15 семей с собственными детьми, потом их стало 60. Встречи проходили в ДК «Выборгский».

- Еще одна революция произошла в 90-е годы, когда Минздрав убрал подзаконный акт, по которому невозможно было устраивать в семьи детей с проблемами в развитии. Из-за этого запрета две трети детей оставались за бортом семейного устройства. И когда мы брали в семьи детей с проблемами со здоровьем, мы писали бумагу, что не будем иметь претензий к государству, поскольку знаем о диагнозах. Чиновники тогда недоумевали, зачем благополучным родителям, имеющим своих здоровых детей, брать в семью больных. У нас самих подозревали психические расстройства, направляли к психиатрам, подозревали в корысти, хотя пособий не было, думали, что мы претендуем на квартиры детей, но выяснялось, что за ними никакой жилплощади, как правило, не было закреплено. В общем, это была настоящая борьба за то, чтобы ребенка с проблемами со здоровьем можно было взять в семью. Но и сегодня детей-инвалидов сложно устроить в семьи. Точно так же, как подростков. И так - во всем мире, - говорит Марина Юрьевна.

Подтверждение ее слов можно найти в докладе уполномоченного по правам ребенка в Петербурге Светланы Агапитовой: в 2016 году в госучреждениях находились 1572 ребенка, 85,1% из них старше 7 лет, 60,6% имеют братьев и сестер, то есть могут быть устроены в семью только вместе, 37,4% имеют инвалидность (83% из них - старше 7 лет), 3,6% имеют ВИЧ-положительный статус.

Почему детей возвращают в детдома

В этом же докладе детского омбудсмена говорится, что в прошлом году 66 детей повторно потеряли семью: 4 - в результате разусыновления, 13 - в результате отстранения от опеки или попечительства, 49 - в результате освобождения от опеки или попечительства. 20 детей меньше года находились в приемной семье, а 24 - наоборот - более 5 лет прожили с приемными родителями. Из 66 человек 22 ребенка вернулись в учреждения для сирот.

- В нашей семье жили семь подростков, от которых отказывались приемные родители или которые находились в конфликте с ними. Что происходит с детьми, которых повторно отдают в детдом? Как правило, их сложно снова разместить в семью, особенно если это подростки, которые плохо устанавливают доверительные отношения. Личность ребенка нарушается, и восстановить ее крайне сложно. Поэтому, если у нас есть возможность, при участии органов опеки мы стараемся переместить ребенка в другую семью, а не в учреждение. Но это бывает редко, - говорит Марина Левина.

Она уверена, что если приемные родители отказались от ребенка, то это не потому, что ребенок плохой. Это взрослые не были готовы к приемному родительству, не решили своих проблем, прежде чем взять на себя ответственность за чужую жизнь.

Это миф, что иностранцы стоят в очереди за больными сиротами из России.

- Именно поэтому в школе приемных родителей мы помогаем людям разобраться в себе и своих возможностях, предупреждаем о трудностях адаптации, которые неминуемы, а после того, как ребенок оказался в семье, сопровождаем ее, - объясняет Марина Юрьевна.

По ее словам, попав в семью, дети могут испытывать высокую тревожность и нарушения сна, могут сосать пальцы, раскачиваться, есть все подряд, выражать агрессию, иметь сексуализированное поведение, воровать, лгать, болеть, переживать депрессивные состояния. Они пытаются выжить, адаптационные механизмы - всего лишь способы защитить психику от разрушения, справиться со стрессом. Через три-пять лет этот «адаптационный костыль» исчезнет, но может вернуться в любой стрессовой ситуации.

- Если ты берешь ребенка, ты должен понимать, что у него будут проблемы с развитием и здоровьем. Не найдешь ты другого. Поэтому и деньги у тебя должны быть на лечение и восстановление. По-другому никак. Массажист в поликлинике не спасет, ты будешь приглашать специалиста на дом. А специальное питание для аллергиков? Разориться можно! Да, в особых ситуациях мы оказываем материальную помощь. А еще ему нужно понимать, что и у кровного ребенка в случае появления братика или сестренки могут быть проблемы. И ему тоже потребуется особое внимание на период адаптации, - говорит Марина Левина.

В чем разница между усыновителями, опекунами и приемными семьями?

Президент «Родительского моста» говорит, что на сегодняшний день в Петербурге насчитывается более 10 тысяч опекунов, три с лишним тысячи усыновителей и около 500 приемных родителей. То есть система поддержки должна работать в первую очередь на опекунов.

- Опекунами, как правило, становятся родственники или знакомые детей, лишившихся родителей, которые берут ответственность перед государством за него до 18 лет. В случае усыновления ребенок становится членом семьи, с правами на наследство, фамилией и так далее. А приемные родители - это уже своего рода профессионалы, которым государство платит по договору. Да, в Петербурге это не такие большие деньги, как в Москве, - порядка 15-18 тысяч на ребенка. Но тут надо быть готовым к повышенным требованиям, проверкам, к тому, что контракт могут расторгать, когда захотят. Если ты не хочешь работать по договору, не хочешь контроля, не хочешь стать частью профессиональной команды специалистов, усыновляй. И, на мой взгляд, в приемные семьи должны попадать дети, которые не могут быть устроены в долгосрочную опеку к родственникам или усыновлены. То есть дети, чьи родители ограничены в правах или сидят в тюрьме, сиблинги, то есть братья и сестры, дети с инвалидностью, дети от 10 лет, - считает Марина Левина. 

В первую очередь у приемных родителей должна быть ответственность: «Я взрослый, я могу содержать ребенка».

Она говорит, что у «Родительского моста» не так много сопровождаемых семей с большим количеством приемных детей.

- У нас их пять. А всего в Петербурге 17 семей, где больше пяти приемных детей. Это мало для большого города, но и слава Богу. Я не понимаю, когда люди берут одновременно пять-семь детей, не братьев и сестер. Даже двух разных детей взять из детдома одновременно - это очень тяжело. Потому что дети сложно адаптируются, им нужно персональное внимание, - объясняет свою позицию Марина Юрьевна.

Она уверена, что если потенциальные приемные родители понимают всю сложность и ответственность усыновления, то повторных отказов от детей можно будет избежать. А это сегодня действительно большая проблема.

Инфографика: Дарья Кокурина