Общественным инициативам прописали долгий путь Общественным инициативам прописали долгий путь спецпроект
Санкт-Петербург погода в Петербурге
Доллар 92.26
Евро 99.71
Юань 1.27

Человек и идея

 фото с vk-страницы А. Шумилова фото с vk-страницы А. Шумилова Кто такие гражданские активисты? Вот пример одного из таких людей - самого простого петербуржца. И его вклад в развитие города нисколько не меньше, чем вклад какого-нибудь высокопоставленного чиновника или влиятельного бизнесмена

Фразу «гражданский активист» стали так часто использовать, что теперь уже, когда слышишь ее, представляешь что-то такое неодушевленное. Толпу, которая шумит, пока ты проходишь мимо. А мне очень хочется вывести это чудное словосочетание из разряда штампов обратно, в область смелого душевного порыва простого человека. Такого, как, например, Саша Шумилов. Мы с Сашей познакомились давно, в жуткой фирме, где я работала руководителем пиар-отдела в лице меня одной, а Саша консультировал клиентов. Помню, как после массового увольнения мы сидели в сквере у «Черной речки» и пили красное вино за бесценный опыт работы в адских условиях, и за свободу от деспотичного и невменяемого руководителя. Как говорит Саша, некоторые сносы заборов у него сегодня проходят в более милой обстановке, чем та наша работа. Да-да, Саша сносит нелегальные заборы. А еще помогает астрономам в Пулковской обсерватории. А еще прыгает с тридцатого этажа с экстремалами. А еще консультирует градозащитников. А еще работает на серьезной должности в проектном институте. А еще получает второе высшее образование по специальности инженера-проектировщика фундаментов. А также успевает регулярно встречаться с друзьями, а по вечерам спешит домой, к любимой девушке. И если есть на свете этакие стопроцентные, образцово-показательные гражданские активисты, то Саша, точно, из таких. Потому я и решила посвятить ему этот текст: просто опубликовать самую обычную нашу беседу.   

Если лет тридцать назад по Карельскому перешейку можно было идти прямо, то сегодня это совершенно исключено. На третьем же километре тебе придется огибать какой-то забор. - У меня всегда была какая-то мечта. Например, однажды в Крыму я влюбился в звезды. Съездил в тамошнюю обсерваторию на экскурсию. И так я стал астрономом-любителем. В 2009 году притащил себе на дачу громадный телескоп. Помнишь мою «Волгу»? Зеленая такая, пожеванная этой жизнь немножечко. Ее уже давно нет, продана. Но тогда этот телескоп с большим трудом поместился на ее заднее сидение. Ну а потом я познакомился с астрономами из Пулковской обсерватории, и вот теперь я там с ними работаю. Занимаюсь обслуживанием больших телескопов.

- Подожди, у тебя же была другая работа?

- Да, обсерватория - это моя вторая официальная работа. Она тоже оплачиваемая, правда, чисто символически, но это и не важно. Наука, как известно, переживает в нашей стране тяжелые времена. Заниматься ею можно только для собственного удовольствия.

- А первая? Как называлась твоя должность? Что-то такое специфическое…

- Помощник главного инженера проектов по авторскому надзору. В проектном институте «ЛенГражданПроект». Этому институту больше 60 лет. Он сейчас переживает не лучшие времена, но, тем не менее, продолжает проектировать и делает это неплохо.

- Авторский надзор у меня, простого человека, ассоциируется разве что с каким-нибудь авторским правом.

- Ха! Я тебе объясню. Проект - это, в лучшем случае, 3-4 коробки с документацией из пухлых, красивых томов, в которых черт ногу сломит. Проект рисуется не для красоты, а чтобы строители могли что-то построить. А им и так тяжело, а когда еще и проект плохо нарисован, это уже смерти подобно.

Проект, более-менее серьезный, состоит из множества частей: нужно спроектировать бетонные конструкции, спланировать, как будет выглядеть в целом дом, учесть такие частности, как входы для инвалидов или энергозатраты, ну и массу обыденных вещей, то есть водопровод, канализацию, электричество, и так далее. В общем, проектировщику предстоит большой объем мыслительной работы перед компьютером с унылым «Автокадом». Пройдя разные экспертизы и все круги ада бюрократии, проект-таки доходит к заказчику. И тот, наконец, по нему начинает строить.

Во время строительства всегда выясняется, что проект никуда не годится. Это я, конечно, утрирую. Но суть в том, что всегда «вылезают» детали проекта, которые к реализации не пригодны по той или иной причине. Бывает, строители трактор посередине строительной площадки затопили, бывает, есть ошибки проектировщика. В общем, следить за своим объектом надо и после того, как ты для него проект нарисовал. В течение нескольких лет, пока дом строится, проектировщик ездит на стройплощадку и смотрит, как его проект реализуют. Это и называется авторским надзором.

Дело это, как правило, более нервное, чем само проектирование, хоть и менее затратное по времени. Строительство - бизнес волчий, планерки там соответствующие, и проектировщик зачастую узнает о себе много нового...

- А учишься ты на кого?  

- Я сейчас заканчиваю второе высшее образование и буду инженером-проектировщиком фундаментов.

Сегодня техника сделала шаг вперед: интернет, вай-фай и… бензорез! - Ну и специальность ты выбрал, Саша…

- А знаешь, дело это нетривиальное. Впрочем, в любом деле есть такие моменты, которые кажутся обыденными, а изнутри специалист видит массу оттенков и разноцветностей.

- Этих занятий - работа, Пулковская обсерватория, второе высшее образование - по-моему, более чем достаточно, чтобы заполнять свою жизнь.

- Но у меня всегда было еще одно увлечение - любовь к свободным пространствам. Но в России складывается катастрофическая ситуация. Привычка к беспорядку, тяга к наживе, неумение планировать на долгий срок вперед и попытки приумножить свои деньги, приводят к тому, что вокруг больших городов с очень большой скоростью земли изымаются совершенно хаотично и зачастую незаконно. Если лет тридцать назад по Карельскому перешейку можно было идти прямой дорогой, то сегодня это совершенно исключено. На третьем же километре тебе придется огибать какой-то забор.

- Что плохого в частной земле? На ней приятно отдохнуть, там порядок, красота, людям уютно и хорошо.

- Главное, чтоб эту частную землю не нужно было обходить по пять километров. К тому же я не люблю некрасивые высокие непрозрачные заборы. Как говорила одна сударыня, когда я вижу такой забор, я сразу представляю себе, как за ним муж бьет жену и детей.

Игра в футбол по бумажной переписке - невероятно увлекательное дело, в которое можно ввалить любое количество усилий, и все равно успехом оно не увенчается.- Тем не менее, в Конституции закреплено право человека на частную собственность.

- Да, так же, как и право на сводное перемещение по территории страны. И в российских законах линия между этими двумя правами проведена не особенно четко. Тут и начинает действовать право сильнейшего. Есть ресурс, хоть дорогу перегороди, и никто тебе ничего не скажет. В Казани, например, есть даже пара городских улиц, на которые простым смертным вход закрыт.

- Общедоступность береговой полосы в законе обговаривается четко. Но и это многих не останавливает.

- Правоприменительная практика, ее теория и реалии, совершенно несовместимы в этом вопросе, настолько, что этот пример стоило бы внести в учебники. Иметь собственный берег в России очень престижно. С точки зрения европейца или американца, это непостижимо. У них иногда есть собственные берега, но только если легально. Но как может быть престижным незаконное действие, иностранцу не понять. В России же нарушить закон и ничего за это не получить, - ни срок, ни штраф, - предмет для гордости.

- И с этим неприятным национальным феноменом ты тоже решил побороться в свободное - хотя, непонятно, откуда ты его находишь, - время.

- Я сторонник умеренно-радикальных методов. Я не официальный член известной организации «Открытый берег», но я иногда хожу с ними на какие-то акции. Мое дело сводится, в основном, к технике вопроса.

Я строитель, и, соответственно, профессиональный «ломатель». Придумываю новые эффективные методы сноса нелегальных заборов. Применяю их с единомышленниками в Ленобласти. В последнее время встречаются просто грандиозные нарушения. Например, огораживают лесничество на охраняемой заповедной территории у озера Ястребиное, чтобы разводить там лосей для охотников.

В России сейчас пытаются внедрить западную модель охоты как элитного вида отдыха чисто из маркетинговых целей, просто потому что так маржа больше. Ведь простой охотник платит несколько тысяч членского взноса в свое охотхозяйство раз в год, может купить путевку, максимум приедет и заплатит за ночевку на охотничьей базе. А за большим забором может быть несколько сотен животных, каждое из которых - «золотое».

Но это прибыльное дело в нашем законном поле, если разбираться детально, нелегальное. Лес у нас перегораживать нельзя, если это не свалка особо опасных отходов или закрытое административно-территориальное образование или еще нечто подобное.

Так вот акция по демонтажу такого нелегального забора - это почти боевая операция.

- Какое оружие используете?

- Еще лет 10-15 назад задача была совершенно не разрешимой в случаях, когда забор железный и бетонный. Сегодня же техника сделала шаг вперед: интернет, вай-фай и… бензорез! Нам его, кстати, купил один меценат. Это ведь вещь дорогая, он стоит больше 35 тыс. рублей. Для общественного объединения такая сумма - это вообще довольно много. Взять и выложить их непросто.

- Говорят, если тебе дорога какая-то идея, вынь кошелек, посмотри на него и подумай, сколько ты готов в эту идею вложить. Ты сам сколько вкладываешь?

- Я могу отдавать до 10% своего ежемесячного дохода. Но, на самом деле, время и риски, которые ты в это вкладываешь, стоят гораздо дороже. Я бы за некоторые вещи лучше бы заплатил кому-то тысяч десять рублей. Но сам бы не делал их. Но никто кроме меня их не сделает.

- Твои радикальные методы предполагают насильственный снос злополучного забора, или все-таки для начала предпринимаются попытка запретить его легально?

- Игра в футбол по бумажной переписке - невероятно увлекательное дело, в которое можно ввалить любое количество усилий, и все равно успехом оно не увенчается. Чиновники идут на встречу, но решение, вынесенное на бумаге, еще должно быть исполнено.

Обычно оно исполняется именно в таком режиме: приезжают гражданские активисты и начинают пилить. Хозяин может и с оружием на встречу выбежать, хоть законное решение о запрете его забора уже вынесено.

Официальные приставы ни разу не сносили у нас забор, насколько я знаю. Либо его сносит владелец (но это только в случае очень сильного административного давления, которое оказывается далеко не всегда), либо мы. Причем на нас за это еще и в суд подать могут.

Но я, как строитель и проектировщик, считаю, что явно незаконная стройка должна сурово наказываться. У нас этого прецедента жутко не хватает. Правовой нигилизм рождается как раз из-за того, что построенное не вырубают за нарушения.

- И все бы хорошо, но, помимо этого, ты еще можешь пойти и прыгнуть с тридцатого этажа…

В России нарушить закон и ничего за это не получить, - ни срок, ни штраф, - предмет для гордости.- Было дело. Прыгнул с высотной трубы около 90 метров высотой под Павловском. И втянулся. На сегодня уже десять прыжков совершил. Однажды в Павловске я прыгал спиной вниз. Это особый психологический прыжок, нужно падать с расслаблением, а падать спиной, надо сказать, очень страшно. Мне помогали ребята из лучшей мировой команды прыгунов Rapt Team. Они держатели мирового рекорда по глубине падения и по общей высоте прыжка в 350 метров.

- Я понимаю, что все это, наверняка, делается со спецстраховками, обвязками и шлемами, и если прыгать правильно, то это занятие более-менее безопасное. Но все-таки это не то же, что за печеньками в булочную сходить. Травмы получить можно. Ощущения, действительно, такие, что стоят этого?

- Казалось бы, подошел к краю, наклонился, полетел, максимум поорал. Но, оказывается, все не так просто. Вот смотришь на эту вышку и понимаешь, что она большая, красивая, такая интересная, детальная. Потом прыгаешь, и на тебя идет этот упругий поток воздуха. А ты все летишь, летишь, летишь. Время в голове растягивается. Прыжок - это всего-то 2,5 секунды свободного полета. Но для человека это много. Человек в своей повседневной жизни не привык столько летать.

Кто-то занимается этим профессионально, такие люди хотят увидеть жизнь с изнанки, у них свой, другой мир. Такие как я хотят поиграть психологическими мускулами. Человек такой по жизни загруженный, что-то у него в голове такое зажатое: работа, дом, «купи сметаны», проезд в метро, вечером компьютер, интернет, в лучшем случае книжка.

А на самом-то деле ты другой. И вот ты выходишь на край, и столько о себе нового узнаешь, даже по количеству сокращающихся мышц, когда летишь, а уж в душе сколько всего меняется.

- Скажи, а в какой момент ты понял, что надо вот заборы пилить, в обсерватории ученым помогать, градозащитников консультировать, с вышки прыгать?

- Тогда, когда понял, что никто за меня это не сделает. Сначала я думал: «Не я один такой умный, кто-нибудь реализует эту идею…». Но, оказалось, если идея что-то ценное из себя представляет, то в обозримом пространстве ты, скорее всего, будешь чуть ли не единственным ее носителем. Людям не до этого.

- Согласна, людям не до идей. Людям до комфорта, до общепризнанных ценностей, до денег. Эти вещи люди любят. 

И вот ты выходишь на край, и столько нового о себе узнаешь, даже по количеству сокращающихся мышц, когда летишь, а уж в душе сколько всего меняется. - И никому не чуждо ничто человеческое. Но проблема, когда это занимает все 100% человеческой жизни.

- И все-таки, когда же ты понял, что «никто за тебя это не сделает»?

- Я помню, как возвращался с «Ночи музеев» в пять утра в 2008 году и остановился на мосту на стрелке Васильевского острова. Там в середине мая всегда очень красивые восходы на фоне такого чистого неба. И вдруг я понял, что солнце не может взойти. Ему мешает «Монблан», эта чудовищная градостроительная ошибка. И все вокруг стоят в тени этого «Монблана». И тогда я начал действовать.

- Да ты эстет!

-  Не то слово. Когда я был юн, мечтал стать ученым, причем не обычным ученым, поскольку это не так интересно, а таким, что получит Нобелевскую премию. Когда подрос, то понял, что не получится. В 2000 году я осознал это, когда выбирал, чем заняться в жизни.

Как бы я ни был альтруистом, идеалистом и эстетом, я хочу есть, ездить на автомобиле и иметь семью, которую я могу содержать. Ученый в России в основном лишен всего этого. Альтернатива в качестве переезда за границу меня не очень устраивала, поскольку русский язык, русская культура и русские люди для меня много значат.

В общем, ученым я не стал, но хочется все-таки что-то оставить потомкам. А из наиболее актуального у нас сейчас не вопросы быта, пропитания и всего такого прочего, а вопрос взаимоотношения людей. Уважения друг к другу. Тут дела плохи. Надо что-то делать.

- Удивительно, что за время нашей беседы ты ни разу не произнес слово «коррупция».

- Что такое коррупция, я прекрасно представляю. Все-таки у меня первое высшее образование - экономическое. Коррупция - это обмен принадлежащих тебе полномочий на не принадлежащие тебе деньги.

В России жизнь наладится, когда драйвером общества станет нынешнее поколение русских молодых европейцев. Они уже поглядели на все полюса этого мира и представляют, что кроме денег есть еще много важного - идея, ответственность, профессионализм, трудолюбие, энергетика человека, честность и многое другое. На коррупцию много чего списывают сейчас. О ней так много говорят, потому что она где-то там. Все думают: «Коррупционеры развалили страну, но я-то тут ни при чем». А я отчетливо вижу, что и все они тоже «при чем».

Я работаю в строительстве, я борюсь с самозахватом берегов, я езжу на машине, я получаю второе высшее образование - это все чрезвычайно коррупциогенные сферы нашей жизни. Но процесс можно поставить, применив волевые усилия, приняв важные решения. От коррупции не утонешь. Одна коррупция не может опрокинуть твой корабль. Здесь нужен европейский менталитет. Закон должен быть жесток и суров, иначе толку от него мало.

- Гражданские активисты - люди не богатые. Это связано с тем, что ты тратишь на свою деятельность много денег. Даже хотя бы на бензин. Днем тебе надо быть на работе, потом в институте, потом заехать в обсерваторию, потом встретиться с ребятами, и потом домой к девушке. Но, как думаешь, помимо объективных трат, есть еще какие-то причины?

- Когда ты распределяешь свое время и силы на разные занятия, ты, конечно, что-то не дожимаешь в карьере. Иногда я даже вижу, как какие-то шансы пролетают мимо, но не запрыгиваю на подножку уходящего поезда. Нет смысла.

К тому же некий идеализм, присущий нашему брату, гражданскому активисту, заставляет выбирать работу по душе, а когда ты выбираешь такую работу, она, как правило, меньше оплачивается, да и на руководство тебе тяжелее давить, поскольку ты к этой работе относишься как к высокому смыслу. А для богатства нужен особый вектор в голове.

- Да и работа - тот еще вампир, и сколько ей ни удели времени, она хочет еще. Наверное, общество сейчас, вообще, излишне много внимания уделяет деньгам. Я понимаю, что деньги - это важно. Деньги - это твои возможности. Но все-таки…

- Да, то внимание, которое сейчас уделяют внешним атрибутам успеха, излишне. Но я знаю, почему так происходит.

Сейчас драйверы общества - сорокалетние люди. Двадцать пять лет назад, в момент перестройки, они были школьниками. Когда перестройка закончилась, они стали студентами. А когда они закончили вузы, капитализм приобрел более-менее приличный вид, малиновые пиджаки закончились, появилась возможность худо-бедно строить бизнес. Сорокалетним не до идейности. Эти люди очень прагматичны.

В Европе драйвер общества - это пятидесятилетние и шестидесятилетние. Они уже многое повидали и начинают думать о том, что оставят потомкам. Там чистоган, конечно, тоже является мерилом успеха, но кроме него обязательно должна быть еще какая-то нотка, какая-то миссия.

В России через 15-20 лет это тоже начнется, вместе с нынешним поколением русских молодых европейцев, которые уже поглядели на все полюса этого мира, и представляют себе, что кроме денег есть еще много важного - идея, ответственность, профессионализм, трудолюбие, энергетика человека, честность и так далее. Но эти годы, эти 15-20 лет, надо еще как-то прожить, и желательно достойно.

В России ищут идею, ищут героя нашего времени, ищут какой-то национальный смысл. Мне кажется, искать ничего не надо. Герои есть, и идеи есть. Нужно просто не закрывать глаза на их существование.

Материалы по теме
 
Человек города Человек города: Екатерина, мама двоих детей, 35 лет Планируете ли вы посмотреть фильм «Матильда»?
Самое читаемое
Комментарии