1917. Путч, который лопнул

Июньское наступление на Юго-Западном фронте принесло лишь локальный успех, который к тому же грозил обернуться катастрофой - немцы нацелились на Ригу. Русская армия не хотела воевать. Армия плевать хотела на союзнический долг.

«Что нам делить с немецкими братьями или венграми, убивая друг друга на фронте? Надо повернуть ружья против тех, кто гонит нас крушить друг друга, делать сиротами детей, вдовами - жен ради чужих интересов!» - думал солдат.

И его можно было понять. Ему бы, вернувшись в тыл, либо взять надел и возделывать его, либо прийти в город и освоить рабочую профессию, а приходилось копать окопы, вгрызаясь в горячую землю…

Офицеры в приватных беседах обсуждали кандидатуру будущего «спасителя», человека, способного водворить на фронтах боевой дух и дисциплину, а в низах общества - повиновение верхам. Назывались разные имена. Но лидером симпатий был Лавр Корнилов.

Сын казака, казак…

Генерал Корнилов, уроженец Усть-Каменогорска, участник географических экспедиций в Туркестан, военный атташе в Китае, разведчик и полиглот, в первую мировую сражался в Галиции и Карпатах под командованием Брусилова, который даже при отсутствии симпатии к Корнилову отдал должное подчиненному: «Он всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат, которые его любили. Они не отдавали себе отчета в его действиях, но видели его всегда в огне и ценили его храбрость»…

Став сорока семи без малого лет Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами России, генерал Корнилов, удержавший после июльских неудач фронт от катастрофы, приобрел популярность в среде офицерства.

На проходившем в Москве 13-15 августа Государственном совещании (пышном и бессмысленном смотре общественных сил страны) он произнес большую речь о бедственном положении в армии и разлагающем влиянии пораженчества, о необходимости восстановления боеспособности для спасения России от германских орд. «Анархии в стране следует положить конец», - заявил генерал.

Речь произвела впечатление на всех. Марина Цветаева даже посвятила ей стихотворение «Корнилов»:

…Сын казака, казак…
Так начиналась - Речь.
- Родина. - Враг. - Мрак.
Всем головами лечь…

Угроза большевизма и призрак диктатуры

Корнилов ринулся в политику с храбростью бывалого рубаки: передал Керенскому через парламентера некие бумаги - то ли «условия принятия диктаторских полномочий» с санкции правительства, то ли требование отставки кабинета с Керенским во главе.

Реакция министра-президента была жесткой: Корнилова отправили в отставку. Но Лавр Георгиевич отказался покинуть свой пост Верховного.

Для ликвидации «большевистской угрозы» в сторону Петрограда двигался - эшелон за эшелоном - 3-й кавалерийский корпус генерала Крымова. Военные при поддержке подоспевших кавалеристов Крымова должны были распустить Совет и правительство и передать верховную власть в стране Корнилову.

А тем временем для ликвидации «большевистской угрозы» в сторону Петрограда двигался - эшелон за эшелоном - 3-й кавалерийский корпус генерала Крымова, которому предстояло занять предместья Петрограда: Красное Село, Царское Село, Гатчину.

Военные при поддержке подоспевших кавалеристов Крымова должны были распустить Совет и правительство и передать верховную власть в стране Корнилову.

Директивы Лавра Георгиевича командиру корпуса формулировались четко: «В случае получения от меня или непосредственно на месте сведений о начале выступления большевиков немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать советы;

по окончании исполнения этой задачи выделить одну бригаду с артиллерией в Ораниенбаум и по прибытии туда потребовать от Кронштадтского гарнизона разоружения крепости и перехода на материк».

Солдаты, предоставленные сами себе из-за саботажа железнодорожников, были восприимчивы к слову ораторов. Генералы и сам Корнилов, который был официально объявлен мятежником, все более представлялись им классовыми врагами.

Увы, войска Корнилова/Крымова до пунктов назначения не дошли. Дело в том, что среди железнодорожных рабочих, которые должны были обеспечить переброску корпуса, находилось слишком много социалистов, а в борьбе с «корниловщиной» левые выступали единым фронтом. Они просто организовали саботаж. Эшелоны оказались заперты в разных местах, где специально создавались технические препятствия их продвижению. Скопление войск образовалось на станции Луга.

В Лугу тут же прибыли агитаторы из Петрограда. Начались митинги. Будущая «Отдельная Петроградская армия» утрачивала дисциплину и боевой дух, поскольку пропагандисты, легко освоившись в солдатской среде, били по больному. Солдаты, предоставленные сами себе из-за саботажа железнодорожников, были восприимчивы к слову ораторов. Генералы и сам Корнилов, который был официально объявлен мятежником, все более представлялись им классовыми врагами.

Сам генерал Крымов не сомневался: движение его корпуса санкционировано Временным правительством, и в условиях дефицита информации совершенно не был готов принять реальность «генерала мятежников». Иначе чем объяснить, что, приехав в Петроград, он покончил с собой непосредственно после встречи с Керенским 31 августа?

Записка, переданная им Корнилову, адресатом была уничтожена, ее содержание осталось неизвестным.

Из двух диктатур выбрали смешную

Керенский хотел иметь боеспособную армию в Петрограде, но совершенно не желал уступать Корнилову гражданскую власть. Он чувствовал: при удачном ходе военного мятежа такая опасность обязательно возникнет.

Между тем большевики, арестованные после июльских событий, выходили на свободу и стремительно возвращались в общественную жизнь. Угроза военной диктатуры нависла над всеми, и Керенскому удалось сохранить власть главным образом за счет работы низового звена социалистов, которые остановили поезда и разагитировали солдат.

Происходившее с Керенским очень похоже на ситуацию 1991 года, когда утрачивал свои позиции Горбачев. У обоих не оставалось союзников, и отсрочить свое падение они могли, лишь поддержав «меньшее зло», которое в результате оказалось губительным…

Между солдатами и офицерами возникла напряженность, у Корнилова и генералов оказалось слишком мало средств для реализации их политических амбиций. А главное - у них совершенно отсутствовала внятная политическая программа.

Керенский взял функции Верховного главнокомандующего на себя. «Путчисты» - Корнилов и его сподвижники - были арестованы в Могилеве.

Сначала они содержались в местной гостинице, затем были переведены в город Быхов, где, будучи узниками на очень мягком режиме, оставались до ноября.

После освобождения из «быховской неволи» эти люди создали костяк Белого движения и начали Гражданскую войну; Корнилов лично возглавил процесс.

Но до этого было еще достаточно далеко, а пока Керенский, сосредоточивший в своих руках верховную власть, начал стремительно терять реальное влияние.

К слову, это очень похоже на ситуацию 1991 года, когда после провала ГКЧП утрачивал свои политические позиции Горбачев. У него, как и у Керенского, не оставалось союзников, и отсрочить падение можно было, только поддержав «меньшее зло», которое в результате оказалось губительным для каждого из них как для политика…

Итак, Керенский терял популярность, и это было неизбежно. Жить простому люду становилось все труднее. Снабжение Петрограда продовольствием ухудшалось, что отражалось на настроениях людей и их отношении к власти.

Немцы вошли в Ригу, в Петроград прибывали беженцы.

Страна стояла на пороге новых, еще более грозных событий.