Общественным инициативам прописали долгий путь Общественным инициативам прописали долгий путь спецпроект
Санкт-Петербург погода в Петербурге
Доллар 91.98
Евро 100.24
Юань 1.28

Книготорговцы Апраксина двора

 Фото: http://wikimapia.org Фото: http://wikimapia.org Мы уже рассказывали на страницах ОК-информ об истории и современной судьбе Апраксина двора. Но была одна сторона, которая осталась за пределами нашего внимания, - книготорговля. Вообще книготорговля в Петербурге - тема очень обширная. И Апраксиным двором она, конечно, не исчерпывается. Но начнем мы именно с него

Торговля книгами была в XVIII и XIX веках  особой сфера занятий, которую нельзя назвать просто бизнесом. Это был стиль, образ жизни. Книготорговец мог быть даже не очень успешным бизнесменом, но большим знатоком литературы и человеческой натуры. Кто-то сколачивал состояния, а кто-то так увлекался процессом, что, наоборот, разорялся. А некоторые уходили из книготорговли, например - на работу в Публичную библиотеку.

Итак, к истории: продажа книг в городе шла на протяжении второй половины XVIII и особенно в XIX веке не только в книжных магазинах. Книгами торговали в лавках, и с ларей (стоек, полок), и вразнос, как пирожками.

Книга в те времена была товаром очень специфическим. Она, будучи прочитанной, могла быть продана снова. Покупатель совершенно не обязан был составлять большую библиотеку. Имея небольшие средства, он мог покупать несколько книг, а потом их продавать и покупать следующие. Одно ясно: многие горожане были не только грамотны, но и имели потребность в чтении, что сделало книготорговлю распространенным и выгодным занятием. Мало того - некоторые экземпляры книг по мере их старения не дешевели, а наоборот, набирали стоимость.

Существовавшая все годы цензура вносила в эту картину свою долю своеобразия, делая определенные книги редкостью, повышая их цену. Иногда книги становились объектом прямых, как бы сейчас сказали, инвестиций. Вложение это могло быть как выгодным, так и провальным. Случавшиеся пожары также приводили к потере библиотек. Есть еще один нюанс: книготорговцы, как мы уже говорили, люди, как правило, грамотные, знающие и любящие литературу и... склонные иногда сами к литературной деятельности. Они часто были и издателями, общались с читающей публикой и оставили нам интереснейшие воспоминания.

Рыночная экономика вместе с постепенным распространением грамотности сформировала целый особый пласт книжной культуры. Наиболее точным его определением может быть советское словечко «ширпотреб».

Вот в такой особой атмосфере и развивалась петербургская книготорговля. И Апраксин двор стал одним из ее центров. В нем существовало множество книжных лавок, концентрировавшихся в особой «книжной линии».   Тогда лавки торговцев не составляли единых зданий, а представляли линии из отдельных строений, жмущихся друг к другу.  Лавка была и местом продажи, и складом. Перед зданием в дни торговли расставлялись столы, куда выкладывались книги наиболее ярко оформленные или с более трагическими и броскими названиями.

Лавки имели специализацию. Кто-то держал дешевую литературу, издаваемую в Москве, кто-то - ноты, кто-то - серьезные книги и журналы. Многие книготорговцы были людьми простого происхождения. Н.И. Свешников рассказывает в своих воспоминаниях историю книготорговца Иова Герасимова, который происходил из крестьян, участвовал в войне 1812 года, будучи еще мальчиком, а потом подался в Петербург, где начинал с торговли сбитнем, потом - лубочными картинками, а потом волей случая стал торговать книгами: «...после наводнения 7 ноября 1824 года в складе Синодальной типографии оказалось громадное количество попорченных водою книг, и он купил их более десяти возов за сто рублей.

“Все книжники, - рассказывал он, - боялись и подступиться к этим книгам, потому что многие из них совсем смокли и слежались, как кирпичи, да и не знали, какую цену давать за них, ведь тут их, смоченных-то, было на несколько тысяч. Я тогда был еще молодой и смелый. Вот и пошел и говорю: я слышал, что здесь продаются моченые книги, если угодно, так я куплю их. - А сколько ты дашь? - спрашивают. - Да вот, - говорю, - есть у меня сто рублей, отдам последние, может, я выберу что, а может, и свои денежки потеряю. Там подумали, потолковали что-то между собою, да и велели забирать. Вот я и принялся их возить. Больше десяти возов вывез. А сколько же мне пришлось и выбросить их, и как жалко-то было… Посмотришь, бывало, книга хорошая, денег стоит, а развернуть никак нельзя - вся слепилась. Ну, значит, и бросай ее. Все же, слава богу, я много выручил на них, наверно не могу сказать сколько, а, должно быть, не одну тысячу выручил: с этой покупки я и жить пошел. Ведь тогда книги-то ценились не по-нынешнему». Впоследствии Иов Герасимов открыл несколько лавок в Апраксином дворе.

Рыночная экономика вместе с постепенным распространением грамотности сформировала целый особый пласт книжной культуры. Наиболее точным его определением может быть советское словечко «ширпотреб».

Пикантность ситуации была еще в том, что до конца жизни Иов Герасимов был неграмотным. Но, обладая феноменальной памятью, он запоминал внешний вид книги и рассказанное ему содержание. Считался непререкаемым авторитетов среди книготорговцев. Его, как многих других, подкосил пожар 1862 года в Апраксином дворе. Этот пожар стал вехой в развитии книготорговли в Петербурге и большой трагедией для книготорговцев. Сгорело огромное количество книг, разорилось множество знаменитых фамилией торговцев книгами. Кто-то просто ушел со сцены, кто-то поменял место торговли.

Цензура, как мы уже говорили, влияла на книготорговлю - запрещала многие издания. И, конечно, эти издания росли в цене. Что иностранные, что местные. И, конечно, продавались. При этом Апрасксин двор с его закоулками и лавками был самым лучшим местом для такой торговли. Продавали запрещенные издания и вразнос (и однажды предложили по незнанию петербургскому полицмейстеру).

Рыночная экономика вместе с постепенным распространением грамотности сформировала целый особый пласт книжной культуры, который был широко представлен в Апраксином дворе. Наиболее точным его определением может быть советское словечко «ширпотреб». В Петербурге и - особенно - Москве издавалось огромное количество всяческой «мусорной» литературы: низкопробные романы, сценки, анекдоты, юмористические стихи. Все это создавалось полуграмотными, иногда спившимися авторами, но оформлялось ярко и рекламировалось бойко. За этими книгами стекались в Апраксин двор представители мелкого чиновничества, духовенства, купечества, мещанства, ремесленники и даже солдата. Для них, по выражению К.Симони, там был «постоянный клуб, в котором заранее условливались встречаться знакомые, чтобы отвести душу в беседе и заняться вместе покупками».

Материалы по теме
 
Человек города Человек города: Екатерина, студентка, 20 лет Планируете ли вы посмотреть фильм «Матильда»?
Самое читаемое
Комментарии