Музей для верующих и неверующих

Собственно, идея научных музеев, «музеев - исследовательских центров» возникала и раньше - во второй половине XIX века. Площадкой для них могла стать и стала Кунсткамера, превратившаяся позже в музей этнографии. Также задумывался музей науки.

Кампания по сбору средств в помощь голодающим переросла в первый серьезный разгром церкви (включая и смертные приговоры) и кампанию конфискации культурных ценностей.

В послереволюционную эпоху, в самом начале двадцатых, активно обсуждалась идея целой группы научных музеев - науки, литературы, энергетики и, как ни странно, религии.  С одной стороны, советское государство с первых дней придерживалось антирелигиозных принципов, активно боролось с религией во всех проявлениях. С другой - ученые получили возможность выдвигать и реализовывать инициативы в плане просвещения населения. Музея науки не случилось, а вот музей литературы появился, и даже в двух лицах - Музей Пушкина на Мойке, 12 и Пушкинский заповедник в Михайловском. Появился и Музей религии. О его становлении мы сегодня и поговорим.

События начала 20-х для религиозной культуры и религии в целом были катастрофическими. Кампания по сбору средств в помощь голодающим переросла в первый серьезный разгром церкви (включая и смертные приговоры) и кампанию конфискации культурных ценностей. При этом сами ценности (уникальные древние вещи) изымались грубо и попадали зачастую не в музеи, а в лом цветных металлов. Мало того - в 1921 году был выпущен указ о переработке во вторсырье всех «ненужных» архивов, в список которых попали многие церковные книгохранилища.

Под угрозой уничтожения оказался огромный пласт российской культуры. И повлиять на этот процесс можно было, лишь размахивая флагом воинствующего атеизма. Только под таким углом зрения можно было добиться создания музея и серьезного фондохранилища, которое смогло сберечь для потомков столь значимую часть нашего прошлого. И такой шаг был сделан.

Под угрозой уничтожения оказался огромный пласт российской культуры. И повлиять на этот процесс можно было, лишь размахивая флагом воинствующего атеизма.

Л.Я. Штернберг и В.Г. Богораз составили на основе экспонатов Кунсткамеры первую антирелигиозную выставку. Эти два человека стали первыми в Советской России религиоведами. 15 января 1930 года в «Правде» опубликовали статью Емельяна Ярославского «Воинствующий атеизм становится движением масс». А через день в стенах Эрмитажа, в Белом зале открыли первую антирелигиозную выставку. Она-то и стала предтечей первого музея истории религии.

Выставка была необычной. В ней применялись новые технические средства - например, проигрывались пластинки с записью камлания шаманов.  Академики Орбели, Марр, Ольденбург высказались за создание музея. В Эрмитаже выставке было тесно.

Конечно, при создании музея учитывалась прежде всего необходимость антирелигиозной пропаганды. Но одновременно это была институализация религиоведческих исследований и спасение в фондах уникальных вещей, книг, икон, которые без этого могли просто сгинуть. В конце 1931 года развернулись споры о месте будущего музея. В Исаакиевском соборе уже располагалась антирелигиозная экспозиция. Взгляды ученых обратились на Казанский собор. Относительно недавно он был закрыт. На его основные помещения претендовал атеистический отдел Публичной библиотеки, а в подвалах уже разместилось овощехранилище. Год борьбы с «Союзплодовощем» привел все-таки к вывозу из храма пятисот тонн картофеля.

Конечно, при создании музея учитывалась прежде всего необходимость антирелигиозной пропаганды. Но одновременно это было спасение в фондах уникальных вещей, книг, икон, которые без этого могли просто сгинуть. 

Начался ремонт. Не обошлось без изменений во внешнем облике: «с фронтона удалены религиозные надписи; по фронтону сделана надпись большим буквами: “Академия наук СССР. Музей истории религии”. В треугольнике фронтона на месте “всевидящего ока” помещен герб Союза, выполненный в стиле орнаментации всего здания». Тем не менее музейщики постарались не исказить изначальной воли архитектора Воронихина, задумывавшего храм в частности и как музей воинской славы России.

Подготовку экспозиции выстраивали на основании идеи о происхождении и развитии верований в соответствии с социально-экономическими формациями. В 1932 году открыли две выставки: «История Казанского собора» (на 64 щитах, среди наиболее значительных экспонатов — гробница Кутузова, дары собору графа Строганова и т. п.), «Религия и атеизм на Западе».  В 1933 году - «Возникновение религии», «Религии античного мира», «Происхождение христианства», «Буддизм и ламаизм» и временные выставки: «Карл Маркс как воинствующий атеист» и к кам­пании против еврейских праздников - «Классовая роль иудаизма». В 1934 году появились «Религии доклассового общества», «Религия феодального Востока», «Религия феодального общества на Западе и Востоке». 

Начались экспедиции научных работников - в Бурятию, где собирались уникальные экспонаты ламаистской коллекции, и на север.  Уже в 1934 году в музее были собраны богатейшие коллекции по буддизму, ламаизму (тибетскому буддизму), исламу, а библиотека насчитывала 5 000 томов редчайших изданий и рукописных книг. В.Д. Бонч-Бруевич передал туда свой архив по сектантам. В музей из других хранилищ стекались экспонаты, связанные с историей религии: скульптуры, картины на религиозные темы (включая работы Пименова, Антокольского, Боровиковского).

Репрессии тяжело ударили и по музею - был арестован в 1935 году директор института антропологии и этнографии, зав. отделом Н.М. Маторин. За ним - замдиректора А.М. Покровский.

Репрессии тяжело ударили и по музею - был арестован в 1935 году директор института антропологии и этнографии, зав. отделом Н.М. Маторин. За ним - замдиректора А.М. Покровский. После смерти директора В.Г. Богораза, человека с революционным и легендарным прошлым, было принято решение о расформировании академического музея и передачи его в Институт антропологии и этнографии.

Но и в эти годы проводилась очень интересная выставочная работа: появились экспозиции, посвященные религии крито-микенского периода, библейскому иудаизму, современным религиозным течениям. Сделана была даже выставка, посвященная религиозным аспектам гражданской войны в Испании. На ней выставлялись экспонаты, вывезенные прямо с полей сражений. Не обошлось и без необычных идеологических экспонатов типа картин и скульптур («Преодоление религии в годы второй пятилетки»: «Сектанты-убийцы», «Евангелист убивает своего сына в бане», «Церковники истязают пионерку»).

Ранняя история Музея истории религии открывается нам весьма противоречивой, но необычайно интересной. С одной стороны, это, несомненно, было идеологическое и пропагандистское учреждение, помогавшее вытравливать из сознания людей веру. Но с другой - до передачи в 1961 году в ведение Министерства культуры - это был академический институт, который сохранил значительное число уникальных экспонатов от уничтожения, гибели. И одновременно это была школа этнографии и религиоведения, место очень интересных, хоть и определявшихся классовым подходом научных изысканий. Для всех, кто родился в Ленинграде он был одним из любимых и интереснейших музеев. 

И очень важно сейчас, на очередной волне зачеркивания прошлого не потерять то, что было наработано в прошедшем веке. Ведь эти знания и это культурное наследие – одновременно и память о давних эпохах, и история ХХ века, которая становится постепенно все более и более далеким прошлым, особенно для новых поколений петербуржцев.