Общественным инициативам прописали долгий путь Общественным инициативам прописали долгий путь спецпроект
Санкт-Петербург погода в Петербурге
Доллар 91.98
Евро 100.24
Юань 1.28

Февраль революции: муки рождения

 Фото: wikipedia.org Фото: wikipedia.org Повседневная жизнь петроградцев текла в привычном русле. Но то была лишь инерция, видимость. Состояние умов менялось - и менялось стремительно, как будто сам воздух зимнего города был пропитан предощущением Нового. Эта неведомая новизна пугала, но и влекла, манила к себе всех: и заводских рабочих, и домохозяек, и конторских служащих, и профессоров, торговцев, адвокатов, докторов… 

Будет день - и будет пища недовольству: цены на продукты и другие необходимые вещи росли и росли, и даже за такие деньги что-то купишь, лишь отстояв длинный «хвост»… «Война до победы» - источник жизненных ухудшений - обрыдла донельзя, а конца-краю не видно... Правительство - стая вороватых глупцов, первый из которых, по-тараканьи усатый Голицын, заместил отсутствующий мозг благосклонностью царицы, которую все называли не иначе, как Алиска Федоровна.

Тронное недоразумение 

Царская чета не вызывала ничего, кроме раздражения. Слухи и анекдоты о них рассказывали в очередях и в ресторанах, в аристократических салонах и в мастерских.

Говорили: из покоев государыни проведен прямой телефонный кабель для разговоров с Берлином - и кайзер Вильгельм узнает наши военные планы раньше, чем командующие фронтами. Один звоночек - и немцы потопили крейсер, где по секретному маршруту плыл английский военный министр Китченер.

Шептались: царица-матушка с фрейлиной Вырубовой близки противоестественно, а «немкин муж» вскоре разделит участь своего предка Петра III. Впрочем, не вызывал сочувствия и сам самодержец. «Это не царь, а недоразумение на троне», - констатировали одни, и другие согласно кивали.  

Потеря легитимности, за которой следовал вопрос, почему это недоразумение под каблуком гессенской Алиски все еще правит Россией, вела к утрате власти. В феврале 1917-го этот вопрос задавали себе, друг другу или высшим силам столько людей, одетых и в лохмотья, и во фраки, носивших френч и китель, что он перестал был риторическим и встроился в повестку дня. Ссылки на избранность божию и святость монархической традиции вызывали разве что цинический смех. 

Хлеба нет, пускай боятся

К середине февраля пронесся слух о введении хлебных карточек. Слуху верили: купить хлеб становилось все трудней, и рабочие, днем занятые на заводах, отовариться не успевали.

- И что теперь будет? - тревожно переговаривались женщины в медленно ползущем «хвосте».

- Заводы встанут, люди на улицу выйдут.

- Казачки накормят их нагайками, коль не чем похуже! 

- Войска стягивают в город. Хлеба бы подвезли лучше, чем лишних едоков.

- Дождешься, пожалуй…

«Либералы и черносотенцы, министры и Государственная дума, дворянство и земство - все слилось в одну озверелую шайку. Стая хищных бездельников пирует на народных костях, пьет народную кровь. А мы страдаем. Мы гибнем. Голодаем. Надрываемся на работе. Умираем в траншеях. Нельзя молчать. Все на борьбу! На улицу! За себя, за детей и братьев!» (листовка бюро ЦК большевиков).

21 февраля на Петроградской стороне начался разгром пекарен и булочных. На следующий день Николай II уехал из Петрограда в Могилев. Министр внутренних дел Протопопов заверил государя, что ситуация полностью под контролем.

«Дорогой, будь тверд, покажи властную руку, вот что надо русским. Дай им теперь почувствовать порой твой кулак… они еще боятся тебя. Стоит заметить, что они должны бояться тебя еще больше», - писала супругу в первом письме по отбытии поезда матушка-императрица.

Царь, прибыв в Могилев, читает, обедает, беседует с генералами Ставки. А в это время ткачихи Выборгской стороны, многие из которых не ели хлеба уже несколько дней, прекратили работу и вышли на улицу. Весть о стачке разнеслась по городу, и вскоре остановились уже 50 предприятий.

Через 2 дня бастовали 270 тысяч рабочих. На Невском, на Садовой, на Литейной, на Лиговке бурлило людское море. Движение трамваев прекратилось, и ни извозчики, ни ломовики не могли объехать внезапно выросший на пути тупик. Публика - респектабельная и не очень - глазела из окон доходных домов, но не страх, а воодушевление охватывало ее. Надоевший царь, идиоты-министры, полицейщина, нелепая война - все это должно развеяться сизым сигарным дымом, уступив место иной, лучшей жизни. Рабочие вышли, чтобы совершить то, на что у докторов, коммерсантов, официантов просто недостает сил. Но вместе с рабочими - достанет! И прогрессивный обыватель спускался, присоединялся к демонстрантам.

«Марсельеза», красные флаги, первые драки с полицией, стычки с войсками… Военных становилось все больше, в Петроград входили армейские части.  

Похоже, не избежать…

На званом обеде у господина Бурдукова, наследника покойного князя Мещерского - тонкие вина, играет оркестр, приглашен знаменитый гипнотизер Моргенштейн. В числе гостей - глава МВД Протопопов. Он прямо-таки лучится: поводов для беспокойства нет, ситуация в городе под контролем, мутившие воду большевики - в Крестах, а социалисты из «рабочей группы» завтра окажутся там же.

Моргенштейн для развлечения публики устроил сеанс предсказаний по почерку, напророчив Протопопову скорую и страшную катастрофу, «которой, похоже, не избежать», и тот сразу сник, поблек…

Противостояние тем временем ожесточалось.

- Поручик финляндского полка Иосс застрелил рабочего на Трубочном заводе артиллерийского ведомства. Счет открыт. А когда революции обходились без крови?

- На Знаменской площади казак из наряда зарубил пристава Крылова, пытавшегося сорвать флаг. Толпа качает казака, весть о его поступке облетает весь город: если враг переходит на твою сторону баррикад - это правильная сторона.

- У Городской думы драгуны дают залп по толпе. Несколько убитых, есть раненые.

- Протопопов и генерал Хабалов, командующий столичным округом, докладывают о происходящем в Ставку. Спустя несколько часов по телеграфу получен ответ государя: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией».

Он еще повелевал!

А его супруга тем временем писала в Могилев: «Это - хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба - просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать».

Хабалов, которому повелевалось «завтра же прекратить», с рвением взялся за дело. Командирам частей было велено не церемониться с бунтовщиками и открывать огонь не раздумывая.

Смерть танцует на Гончарной

Мосты и переходы через Неву заняты армейскими нарядами. Всюду конные разъезды, патрули. В ночь на 26 февраля арестованы около 100 «подстрекателей» - отчаянная попытка обезглавить протест, в успех которой не верили сами инициаторы.

Напуганный видом бойни, вчерашний фрондер-обыватель смиренно возвращался домой. Нынче он был согласен смириться и с никчемным царем, и с полицейщиной, и с галопом цен, и с войной - пусть она затянется хоть на триста лет! А с пожарной каланчи Александро-Невской части городовые забавы ради стреляли в редких прохожих, задорно притоптывая при каждом попадании в цель…

И вновь тысячи, десятки тысяч - множеством рукавов людские реки текут к Невскому проспекту. Солдатам улыбаются, с ними разговаривают и шутят. Красные флаги реют над головами, многоголосую яростную «Марсельезу» сменяет «Интернационал».

Демонстранты пытаются пройти на Знаменскую площадь, но та оцеплена.

Конные наряды рассекают толпу, в них летят камни и куски льда.

Около трех часов начинается пальба - пехота в упор расстреливает демонстрантов. Бьют из винтовок залпами, часто. Тарахтят очередями пулеметы, сладострастно выплевывая смерть. Люди, встреченные плотным огнем, в панике ретируются, открывая обильно забрызганную кровью мостовую. У Гостиного двора, Знаменской площади, на Гончарной улице - десятки убитых и раненых. Санитары-добровольцы с повязками на рукаве - в основном девушки-курсистки - пытаются помогать.

Во время общей пальбы не участвовавшая в «зачистке» 4-я рота Павловского полка выбежала на улицу из казармы, стреляя вверх и требуя, чтобы прекратили убийства. Роту разоружили, 19 зачинщиков арестовали. Их ждал военно-полевой суд.

Рабочие были рассеяны и деморализованы: безоружными - против пулеметов? Это равносильно самоубийству! Неужели революция закончилась по мановению пальца генерала Хабалова?

…Вечером на космически далекой от любых социальных потрясений набережной Фонтанки у ярко освещенного особняка выстроился длинный ряд экипажей. Супруга князя Леона Радзивилла давала великосветский прием. Автомобиль великого князя Бориса стоял у парадного входа, а его владелец танцевал с хозяйкой дома один из тех танцев, чьи движения заставляют фибры души трепетать, как в любовном порыве.

Ни до каких революций им не было дела. Это походило на пир во время чумы…

Фото: wikipedia.org

Материалы по теме
 
Человек города Человек города: Юля, сотрудник офиса, 22 года Нужна ли в интернете цензура?
Самое читаемое
Комментарии