Общественным инициативам прописали долгий путь Общественным инициативам прописали долгий путь спецпроект
Санкт-Петербург погода в Петербурге
Доллар 91.98
Евро 100.24
Юань 1.28

Февраль революции: от неверия - к торжеству

 Фото: Открытка из Государственного музея политической истории России Фото: Открытка из Государственного музея политической истории России Показательный расстрел мирной демонстрации рабочих напугал Петроград. Горожане пересказывали друг другу случившееся - впечатлительные дамы охали, сдерживая слезы

Масштабы бойни при передаче на частотах сарафанного радио увеличивались, обрастая подробностями вроде аэропланов, бомбардировавших бунтовщиков продолговатыми гранатами. Взрываясь, снаряды распыляли газ, от которого люди в радиусе восьми саженей чернели лицом и умирали в мучительных конвульсиях...

Революционные рабочие пребывали в растерянности: всерьез обсуждалось прекращение не только уличных акций, но и самой забастовки. Опыт столкновения с хабаловским воинством был слишком тяжелым, его повторения не хотелось никому. Лишь большевики настаивали на продолжении борьбы, но требовали оружия. Оружия не имелось, достать его можно было у солдат, если те перейдут на сторону восставших.

Думские социалисты на совещании у Керенского пришли к выводу: время революции еще не пришло. Правительство объективно сильнее, следует выжидать и копить силы…

Дело унтера Кирпичникова

Ночь лежала на пустых улицах, как тяжесть на душе, как след дрянного поступка, не дающий покоя совести. В казармах было неспокойно. Обсуждали стрельбу по демонстрантам, демарш роты Павловского полка, требовавшей остановить убийство безоружных. У большинства нижних чинов, даже у тех, кто отмалчивался, было внутреннее ощущение - павловцы поступили правильно. Одно дело, когда перед тобой вооруженный, обученный враг, вы целитесь друг в друга, и ты, если окажешься быстрее и точнее, убиваешь неприятеля. Совсем другое - если на мушке безоружные люди, даже не военные, среди них - много женщин с детьми, чьи глаза, расширенные от страха, полны истошной мольбой: «Пощади!»

Генерал Хабалов, военный «диктатор» Петрограда, почти физически чувствовал, как тает власть, а сила улетучивается, подобно воздуху из дырявого шара. Отчаянная попытка смирительного рейда полковника Кутепова полностью провалилась.

Запасной батальон Волынского полка днем вел огонь по толпе у Знаменской площади. Теперь в казарме шел тихий разговор. Взводные командиры сгрудились вокруг кровати унтер-офицера Кирпичникова. Тот увещевал их не стрелять завтра в народ - и настолько веско, что убедил. Договорились утром объявить о своем решении ротному командиру. С подачи взводных все солдаты согласились исполнять команды Кирпичникова.

Наутро появился ротный. Услышав: «Мы не будем больше стрелять», мгновенно рассвирепел. Попытался ударить дерзкого подчиненного, но тут же отпрянул - винтовка уперлась ему в грудь.

Покинув казармы, вооруженная группа под предводительством Кирпичникова двинулась агитировать другие полки: Преображенский, Литовский, Московский. Часть их присоединилась к волынцам, захватив оружие и боеприпасы. С боем прорвавшись через Литейный мост, соединились с основными силами рабочих.

Объединенная - ни больше, ни меньше - армия двинулась в сторону Окружного суда, освободила арестованных из Дома предварительного заключения и направилась к Таврическому дворцу, где депутаты уже распущенной царским указом Думы собрались на частное заседание.

Узнав, что к зданию подходит вооруженная толпа, члены правых фракций поспешили скрыться. Социалисты же, такие как Керенский или меньшевик Чхеидзе, вышли навстречу толпе с приветствиями.

Восставшие радовались появлению левых - своих - депутатов как дети. Если, конечно, бывают дети, настолько пропахшие пороховой гарью…

Шаги победителей

Заняв здание Таврического, революция обрела штаб.

Переход войск на сторону восставших продолжался, и с каждым присоединившимся батальоном нарастала их боевая мощь. Шумная уличная толпа приветствовала солдат криками: «Ура! В Думу!» Нарядные женщины с красными бантами на корсажах ласково улыбались колеблющимся и, взяв под ручку, уводили в Революцию.

Восстание распространилось на пригороды. В Ораниенбауме поднялся 1-й Пулеметный полк, вскоре подтянулись остальные. Вместе с частями из Петергофа и Стрельны солдаты прибыли в Петроград. К вечеру 27 февраля на сторону революции перешло 67 тысяч солдат и офицеров. Спустя сутки цифра достигла 127 тысяч человек, а 1 марта - 170 тысяч.

Длинноусый глава кабинета Голицын, обиженный боженькой, но обласканный императрицей, всю ночь вел в Мариинском дворце заседание - никому не нужное затяжное собрание проигравших. Из двух желаний «алискиного любимца» - отставки министра Протопопова и замены себя самого на князя Львова - Николай II не выполнил ни одного, телеграфировав из Могилева: «Перемены в личном составе при данных обстоятельствах считаю недопустимыми».

Новорожденные власти

Таврический дворец, как опытный политический акушер, принимал роды. Рожениц было две - хорошо известная ему Государственная дума и едва знакомая, но важная и властная персона - Революция.

Несмотря на ритуальные мантры о верных самодержцу фронтовых дивизиях, отправив которые в Петроград можно восстановить духовное единство государя и его счастливых подданных, судьба тысячелетней русской монархии была определена

Дитя первой дамы - Временный комитет Государственной думы, призванный восстановить порядок в лишенной управления огромной стране. Приняв на себя полноту правительственных функций, дитя сразу ринулось в чужую епархию, и случился конфуз: попытки Временного комитета вернуть революционные войска в казармы успеха не имели.

Дитя второй леди - Петроградский Совет рабочих (и солдатских) депутатов, с квотой представительства один депутат от тысячи рабочих и один - от роты солдат, оказался весьма деятельным. Сформированный за сутки, он тут же учредил районные комитеты, вооруженную милицию, создал продовольственную и военную комиссии, установил контроль за типографиями и транспортом. В первый же день работы вышел номер печатного органа Совета - газеты «Известия»…

«А какой сегодня праздник?» - недоумевая, спросил бы петроградцев не слишком сведущий и не следящий за политикой иностранец, окажись он в городе в эти дни. И попал бы в точку: горожане - без различия пола, возраста и социального положения - ликовали. Но что такое праздник, как не день общего ликования? Надежды еще не исполнились, но, подобно цветам, высаженным в плодородную почву, раскрылись, благоухая.

А чем закончилась эпопея с отречением самодержца, для исторического процесса не принципиально...

Материалы по теме
 
Человек города Человек города: Константин, студент ИТМО, 17 лет Революция - двигатель прогресса?
Самое читаемое
Комментарии