Владимир Татосов: я был Лениным, Сталиным, Брежневым…

За свою долгую творческую жизнь после окончания театральной студии при Свердловском драматическом театре Татосов провел на сцене больше 70 лет! Не один год он работал рядом с режиссером Георгием Товстоноговым - сначала в Театре Ленинского комсомола (теперь «Балтийский дом), потом в Большом драматическом театре. И много лет Владимир Татосов служил в Ленинградском театре комедии, который позднее стал называться Санкт-Петербургским академическим театром комедии им. Н. А. Акимова. Несколько лет в «Приюте комедианта» Владимир Михайлович выходил в роли старого ангела в спектакле режиссера Александра Баргмана «Сбитый дождем» и очень любит эту свою роль. Татосов говорит о себе, что принадлежит к той категории артистов, «которые расшибутся, но непременно должны выполнить задание режиссера».

Возможно, это качество - сделать практически невозможное - и проявило и развило в актере Владимире Татосове умение необыкновенно точно подражать различным голосам. Актер озвучил множество ролей в кино. Вот об этом его таланте подражательства мы и поговорили с Владимиром Татосовым.

- Владимир Михайлович, расскажите, когда у вас проявились способности пародиста?

- Умением подражать я владел еще до войны, учась в 6-7 классе. Тогда слов «пародия» или «пародист» в природе даже не было. Это сейчас вся страна занимается пародиями друг на друга, и показывают это на всех телеканалах. Мне кажется, если бы этого жанра не было, то не было бы и телевидения. Но у меня вызывает смех мнение, что есть такая профессия - «пародист». Нет такой профессии! Если человек по профессии пародист, то, я считаю, он неполноценен. Но вот когда актерский талант дополняется подобным умением, даром, это, конечно, большой плюс.

Во время войны, когда я был курсантом спецшколы военно-воздушных сил в Свердловске, меня позвали участвовать в художественную самодеятельность. Спросили, что я умею. Я сказал, что в школе репетировал в «Горе от ума», играл советника в «Снежной королеве». Спросили, пою ли? Я сказал, что у меня есть любимые песни, которые исполняют Леонид Утесов, Марк Бернес, Клавдия Шульженко. На просьбу что-нибудь исполнить я запел «Раскинулось море широко...». У всех глаза округлились: я был точь-в-точь Утесов! Потом я спел песню из фильма про летчика-истребителя Захарова «Любимый город может спать спокойно...». И уже пел как Бернес! При этом я никого не старался копировать. Тембр голоса, повадки, мимика - все получалось само собой. И уже когда я стал работать на профессиональной сцене, покойный ныне режиссер Александр Белинский придумал для меня специальный номер в капустнике, где я должен был сыграть Черкесова, Райкина, Меркурьева. Я сделал это очень хорошо. Не гримировался, не показывал толщинки, чтобы изобразить Бориса Андреевича Андреева - я оставался самим собой. Но в глазах что-то такое появлялось, что обнаруживалось неожиданное сходство. Потом я этот номер сделал для выступления на эстраде, на телевидении, и он приобрел необычайную популярность. Ленинградские таксисты не брали с меня денег. Говорили: «Мы тебя узнали! Ты Райкина показываешь!». Никто этого в стране не делал. Я был один! Но когда в какой-то момент этим занялись многие актеры, мне показалось, что это уже не представляет прежнего интереса. И я перестал этим заниматься.

- А ваш учитель режиссер Георгий Товстоногов использовал этот ваш талант?

- Георгий Александрович для своего круга знакомых не раз просил меня продемонстрировать мой талант подражания. Не на сцене, а именно при неформальных встречах. Расскажу об одном эпизоде. «Современник» приехал в гости к БДТ. Олег Ефремов привез свою труппу. И вот встречаются два театра. В ресторане проходит вечер дружбы «Прием по-лондонски». Ведет его Сергей Юрский. А мы только что прибыли с лондонских гастролей. Поставлена задач: Олег Ефремов попросил Олега Табакова сыграть Михаила Царева, худрука Малого академического театра. «А Татосов, - сказал Товстоногов, - будет играть меня». Мы знали, что отношения Царева и Товстоногова были довольно непростыми, и стали импровизировать на эту тему. Это высший пилотаж, когда нам никто ничего не писал, и мы оба не знали, что мы друг у друга спросим и что ответим. Когда Табаков понимал, что я попадаю в тупик и не знаю, какую реплику подать, он наклонялся ко мне и говорил голосом Царева: «Володя, пауза затягивается. Надень очки». В зале -гомерический хохот.

У меня был случай на гастролях с Геннадием Хазановым. Мне позвонил из Новосибирской филармонии администратор Николай Скабелкин: «Владимир Михайлович, не можешь помочь? Нам сотрудникам нечем платить зарплату. Может, приедешь с каким-нибудь актером, который делает битки в зале?» Я спрашиваю: «Хазанов годится?». - «О, это вообще была бы сенсация!» Я позвонил Гене в Москву, предложил лететь вместе в Новосибирск на неделю. Придумали липовые телеграммы, в которых говорилось о том, что компартия поручает нам поучаствовать в каком-то юбилее. Нас отпустили - меня из БДТ, его из «Ленконцерта», и мы прилетели в Новосибирск. Поселили нас в номерах люкс. Каждое утро раздавался звонок: «Георгий Александрович! Это говорит Аркадий Исаакович Райкин. Мы с супругой приглашаем вас на чашку чая, давайте позавтракаем вместе». Это была шутка Хазанова, которому я в свою очередь отвечал густым басом: «Спасибо, Аркадий Исаакович, я сейчас помою лицо и зайду к вам». И весь день, не вырубаясь из этого зерна характера, мы так и говорили - за Товстоногова и Райкина. Мы делали это для себя. А получал удовольствие один зритель - жена Хазанова. Мы не одевались, не гримировались. Товстоногов говорил, что я «пользуюсь внутренним гримом». И я действительно не пользовался гримом, но при этом внешне напоминал того человека, которого показывал. Видно, какие-то внешние черточки становятся симпатичны тебе, и ты уже в шкуре этого человека.

- Знаю, что вы и Сталина изображали, говорили его голосом...

- Я до сих пор не знаю, кто в 1951 году доложил режиссерам Хейфецу и Зархи, что есть молодой актер в театре Ленинского комсомола, который может озвучить актера Геловани один в один, а тот говорит, как Сталин.

- А вы уже до этого где-то демонстрировали свое умение?

- Если только в гримерной. И кто-то услышал. Но тогда же боялись: могли расценить как насмешку. И вдруг меня вызвали серьезные люди, посадили в машину, привезли на «Ленфильм» и сказали, что я должен озвучить Сталина голосом Геловани - небольшой кусочек в фильме «Огни Баку». Как потом уже выяснилось, этот кусочек не понравился самому Иосифу Виссарионовичу, а Геловани, как назло, будто провалился сквозь землю - потому срочно нашли меня. И нужно было говорить не как Сталин, а как Геловани, который говорит за Сталина. Я это сделал. Когда недавно пересматривал фильм, сам не понимал, где говорю я, а где актер Геловани.

- И что - это было тайной долгие годы?

- Да, я строжайше хранил обет молчания. Никому нельзя было сказать - ни родственникам, ни друзьям. 40 лет! Только в 91-м в Доме актера (я играл Брежнева, а в зале сидела будущий губернатор Валентина Матвиенко ) - вот тогда я и раскололся. Знал, что не придут, не наденут наручники, не поведут на расстрел.

- Брежнев - тоже ваш любимый персонаж?

- Ну конечно, он такой колоритный. Я играл в спектакле «Анекдот» их всех: Брежнева, Горбачева, Андропова, Сталина, заключенного тюрьмы, кагэбэшника на пенсии. Преображался прямо на сцене: какие-то детали, черточки добавлял - и вот я уже в новом образе. Когда я превращался в Брежнева, то быстрым движением руки из кармана доставал наколку со звездами и вешал на лацкан пиджака. Ох, кого я только не играл - и на это шел народ. Ленина, Максима Горького, Шеварнадзе, Рафика Нишановича Нишанова. Театр эстрады был набит до отказа, зрители падали от смеха - это был мой конек!

- А сейчас хотели бы кого-то спародировать?

- Нет, не хотел бы. Я только когда начинаю рассказывать на своих творческих вечерах о ком-то - например, о Ефиме Копеляне, Паше Луспекаеве, Славе Стржельчике, - тогда опять-таки невольно преображаюсь. Но это уже данность, это впитано в кровь, в гены. Мне кажется, нацепляя на себя чужой образ, я могу сказать об этих людях куда больше и точнее, чем просто делиться о них воспоминаниями. Я своей похожестью будто на какое-то время их воскрешаю. Миссия не из простых.