Зачем разрушителям пиар?

Вокруг каждого из объектов Springald неминуемо создавался негативный фон

Лидером сноса дореволюционной застройки уже третий год остается группа Springald, фактически созданная выходцами из «Ассоциации по сносу зданий» Виталием Никифоровским и Валентином Заставленко. В их «портфеле» - дом Рогова, фабрика «Ладога» на 12-й Красноармейской, дом в переулке Лодыгина, фабрика Мельцера на Карповке.

Вокруг каждого из объектов неминуемо создавался негативный фон. Этому способствовали градозащитники - как «Живого города», так и радикальной группы «ЭРА». Помимо пикетов и выступлений в СМИ, они привлекали к себе внимание актами вандализма, например, оскорбительными надписями на заборах. Против Springald было направлено ставшее известным обращение «Спрингуй отсюда!», вывешенное на крыше дома на Заставской улице, напротив объекта демонтажников.

Вячеслав Рот всегда жестко оценивает «работу» градозащитников, поскольку они ему, опытному специалисту по капитальному ремонту дореволюционных домов, кажутся в высшей степени неспециалистами

Виталий Никифоровский, вице-президент и главный спикер Springald, придерживался традиционной тактики: в беседе с журналистами он подчеркивал, что компания ведет снос законно. Это же подтверждали арбитражные суды. Так, именно служители Фемиды отменили популистский штраф в 500 тысяч рублей за снос дома Рогова, наложенный службой строительного надзора сразу после возмущения губернатора. Но такая политика чаще не работала, поскольку ангажированные журналисты и общественники не хотели слышать подобные аргументы, обвиняя чиновников и суды в продажности.

Вторую строчку по объемам занимает строительная фирма «Ирон» Вячеслава Рота. Она сносила дом Шагина на Фонтанке, дома в Поварском переулке, сейчас занимается Дегтярным, 26.

В отличие от коллег, Рот не старается выделиться на медийном поле. Наоборот, по его словам, он отказывается участвовать в телевизионных программах, поскольку они построены не на принципе «докопаться до правды», а исключительно для поднятия градуса скандальности. Вместе с тем демонтажник всегда жестко оценивает «работу» градозащитников, поскольку они ему, опытному специалисту по капитальному ремонту дореволюционных домов, кажутся в высшей степени неспециалистами.

За бескомпромиссность в этом году общественники сделали «подарок» «Ирону» - подожгли экскаватор, который сносил дом в Дегтярном переулке.

Тройку замыкает «Размах», до ребрендинга - «Ассоциация по сносу зданий». Среди «центральных» объектов - дом на Ждановской улице и Аракчеевские казармы.

«Размах» активнее всего сотрудничал с журналистами, все публикации с его упоминанием внимательно отслеживались, а при наличии ошибок коллегам на них незамедлительно указывали. Были использованы и красивые пиар-ходы, как, например, пресс-тур для журналистов на снос дома № 10 по Ждановской улице - чтобы рассказать об уникальных сосновых перекрытиях, из которых можно делать скрипки. Пока все СМИ гуртом обсуждали «музыкальный» снос, почти незаметно даже для градозащитников исчез сам вековой дом.

Пока все СМИ гуртом обсуждали, как из старых перекрытий сделать скрипки, почти незаметно даже для градозащитников исчез сам вековой дом на Ждановской

Демонтажная группа шла и на компромиссы. Например, в случае с Варшавским вокзалом она выступила с инициативой о сохранении фасада одного из пакгаузов, хотя, по закону, ничто не мешало его снести. Аналогично поступили с цехом «Вагонмаша» на Заставской. В обоих случаях заказчиком было ЛенСпецСМУ.

Однако последний объект «Размаха» - Аракчеевские казармы - буквально перечеркнул прошлые труды на фронте пиара. Вокруг сноса этих зданий возник шквал возмущения, сопровождающийся обвинениями защитников в применении к ним силы и угроз жизни. Дошло дело до того, что по факту сноса было возбуждено уголовное дело.

Руководитель одного из крупнейших пиар-агентств Петербурга на условиях анонимности согласился дать оценку ситуации, в которой работают демонтажники центра. По его словам, в Северной столице настолько окрепла градозащита, что открыто выступать против нее, даже если есть все основания, нельзя. Логично занимать позицию «всего лишь подрядчика», которому предоставили все разрешения для ведения работ.

«В то же время создать положительный образ компании, которая сносит исторические памятники, бесперспективно. И те компании, которые этим занимаются, прекрасно понимают риски», - отметил наш собеседник.

Чтобы вернуть к себе благосклонное отношение общественности, группе Springald «нужно свернуть свою деятельность», уверен пиар-специалист. Никакой ребрендинг не поможет, если компания будет участвовать в разрушении самых громких объектов.

Никакой ребрендинг не поможет, если компания будет участвовать в разрушении самых громких объектов.

Наш источник считает, что лучшие действия для сохранения положительного имиджа предпринимал «Размах»: «Эти компании довольно грамотно действовали». В частности, он отметил те же компромиссы, которых удалось достичь с градозащитниками. В то же время эксперт не стал гадать, какова была фатальная ошибка в случае с Аракчеевскими казармами, в один момент приведшая к очернению прежде честного имени «Размаха».

Политический обозреватель Антон Мухин в комментарии OK-Inform отметил, что «в бэкграунде всех компаний есть скандалы, разве только их нет у какой-нибудь компании «ЦДС», которая строит где-то совсем далеко от центра». Чаще это происходит по причине того, что бизнесу не удается договориться с чиновниками - в этот момент и включается пиар.

В целом же смысл создания положительного образа эксперт видит в следующем: «Мне неизвестно ни одного случая, чтобы какая-то компания ушла с рынка, потому что о ней стали негативно говорить. Но при этом всем хочется быть хорошими. Если это стоит недорого, то компании готовы тратить деньги, а если наоборот, то думают: и фиг с ним».

Мухин знает лишь один случай, когда в Петербурге занимались массированным пиаром. Это было во времена «Охта центра». Тогда в СМИ вкачивались огромные средства, чтобы о проекте писали только положительно. «Но такие гигантские деньги тратить на пиар может только совсем крупная компания - такая как Газпром», - говорит Мухин.